ТРЕТЬЯ ГАЛЕРЕЯ


№ 114.

«Елена. Розовый день».

В советские времена очень популярной была песня «Увезу тебя я в тундру», в которой есть такие слова:

Ты узнаешь, что напрасно называют север крайним,

Ты увидишь – он бескрайний, я тебе его дарю.

Так вот, действительно: север крайний – он бескрайний. Зрителям нравятся мои северные снимки. Когда я их комментирую, то всегда говорю: «В Сургуте лето. А вдали – снег…» В северной красоте есть своя особая прелесть. Она иногда бывает холодной, но часто природа приятно радует глаз. И многие зрители порой не догадываются, что кадры были сделаны на севере.

На съемку поехали с Олегом на такси. Я давно приметил это место. На нем росло удивительное, необычно наклоненное большое дерево. Как для севера, это дерево – палочка-выручалочка.

Под деревом на снимке – вращающаяся в танце Елена в розовом платье. Платье они сшила сама, это у нее получилось прекрасно. Пресса писала, что движение шарфом добавляет красоту кадру. Елена в динамической позе – будто ветер изогнул стебелек. Фигура у этой девушки превосходная. (Хотя она, как свойственно всем женщинам, видела в ней какие-то дефекты). Внизу у ног модели – полевые цветы, за ней – не менее красивый пейзаж, на заднем фоне виден вроде бы снег, это северу свойственно. На мой вкус – это чудесный снимок.

В тот день было много сделано кадров. Елена вращалась, смеялась, кричала, а я снимал аппаратом «Никон». Но когда я спечатал контрольки, два шва приобрели какой-то странный узор, и все негативы были уничтожены. Конечно, тогда о компьютере я не мог и мечтать. Это сегодня он мог бы все исправить.

Я хотел сфотографировать Елену обнаженной. Она написала мужу, и он разрешил. Но я слишком долго собирался сделать этот снимок. А когда готов был фотографировать, Елена уже была беременной. Можно было и беременной ее сфотографировать, но я этого не сделал. А сейчас жалею, что упустил этот шанс. Сегодня много фотографируется беременных женщин. И правильно делают. Они пишут свою историю. А мне интересно, насколько долговечными будут цветные фотографии? Например, у меня многие из них живут уже пятый десяток лет. И это притом, что я промывал их не в проточной воде, а просто часто менял воду.

Дерева этого уже, наверное, нет. Возможно, выросли новые деревья, и там гуляют и фотографируются другие люди, не зная, какой чудесный снимок там был когда-то сделан. Дай Бог, чтобы нашим творчеством любовались потомки.

Этот снимок востребован зрителем. Он похож на картину, которая могла бы украсить любую квартиру. На мой взгляд, наклоненное и очень разветвленное дерево, зеленое и очень большое, придает снимку оригинальность. На заднем фоне – тоже деревья, справа налево идущие как бы на возвышенность. Над ними – светлое небо, которое ближе к верху фотографии переходит в голубое. Погода была замечательная. Мы появились в нужное время в нужном месте. Чудесный свет мягко освещает ярко-розовое платье. Разве можно было придумать другое название снимку, кроме как «Елена. Розовый день»?

Да, я отдал дань Сургуту. Проживая там, я создал уникальную серию портретов, благодаря которой посетители моей выставки писали: «Самые красивые девушки в СССР живут в Сургуте».

Сегодня зашел в интернет: Сургут уже совсем новый, современная архитектура, новейшие здания, широкие дороги. И написано: «Город в тайге с высоты птичьего полета». Там же, в интернете, я увидел и Сургут 1980-х годов – тот город, в который я когда-то приехал. Кинотеатр «Аврора» тогда только строился… Защемило сердце, нахлынула тоска… Спасибо тебе, Сургут! Это были годы моего роста, моего творчества. Рок судьбы меня свел с Сургутом. Там я окреп, набрался жизненного опыта и, покинув Сургут, продолжил творить далее. С того времени прошло уже почти 40 лет…

Тогда мне казалось, что я бегу вперед огромными шагами. А сейчас я осознаю, что многое просто проспал. Чего не хватало? Прежде всего, широты мышления. Я тогда еще не умел мыслить по-другому. Все приходит с возрастом.

Фотокорифеи России в 2009 году Москве сказали мне за ужином, что они мечтают хотя бы о двух выставочных кадрах в год. Через семь лет я опять задумываюсь над этими словами. У нас разные платформы, но мне кажется, что это очень мало. В творческой жизни все под ногами – это первое. А второе – это то, что в ней нет «потолка» мышления, потому что его просто не может быть у настоящего творчества. Надо думать и искать, а выставочные кадры находятся в плоскости между первым и вторым. Сейчас по телевизору показывают много красивых мест. Найди их, поставь красивых девушек, выбери для них правильные позы – и получатся прекрасные кадры, которые заставят зрителей рыдать от восторга. Как жаль, что из-за возраста многое мне уже не под силу…

Аппарат «Пентакон», широкоугольный объектив. Сургут.



№ 115.

«Олеся. Без комментариев».

Даже в фантазиях я не представлял себе, что когда-то буду фотографировать чемпиона Европы по культуризму. Артем – очень стройный, красивый молодой человек невысокого роста. Качался по системе, где все расписано, плюс необходимое питание. Очень скромный, даже застенчивый.

Общение с Артемом мне было интересно, потому что я тоже качался. Начал еще в армии, продолжал в Збараже. Круглый год купался. У вышки была лунка. В большие морозы ее приходилось расчищать по три раза в сутки, и я продолжал нырять в нее даже в мороз 27 градусов. Правильно питаться – это тогда для меня было очень просто. Первое – это была чудесная домашняя колбаса. Цитрусовые привозили из Москвы, и я их покупал в больших количествах. Холодильник «Минск» был всегда полностью забит продуктами. По тем временам, лично мое семейство жило при коммунизме. Да, я сделал себе раму: объем моего бицепса был 43,6 см. Штангой 100 кг я просто играл. Двухпудовые гири тоже были для меня игрушками. И самое главное – пресс. Я его регулярно качал на доске под углом 45 градусов с гантелей 10 кг за головой. Жаль, что не сфотографировал свой торс в студии. Спорт был моим допингом. Во многом, именно благодаря ему я вышел в люди.

Поехали мы с Артемом и Лесей на счастливое место в Мыкулинцы, где была сделана фотография «Мой крест». Деревянную камеру на штативе я разместил на камнях. Развернул аппарат, поставил на камни Лесю, дал ей в одну руку тросик, а вторая ее рука как бы профессионально призывает к вниманию – снимаю. Артем-Геракл в позе культуриста стоит с другой стороны: он для Леси как бы объект будущего кадра. Артем – красивый парень и очень скромный, несмотря на свой титул. Я им восхищался. Это пример трудолюбия, усердия, соблюдения строгого режима и желания двигаться вперед.

Когда-то еще в армии я увидел фильм «Подвиги Геракла», и он меня покорил. Я начал тренироваться. Журнал «Спортивная жизнь России» был как наркотик, и многих он поставил на ноги. Была в нем система: за семь с половиной месяцев люди делали красивые фигуры. В 1980-х годах мой знакомый из Сыктывкара пытался найти описание этой системы, но уже не осталось ни одного журнала, из которого бы не были вырваны листы. Сейчас все системы качания построены на химии. Я уже писал, что в Москве после проката фильма весь спортивный инвентарь просто расхватали с прилавков. И в книге отзывов о моих выставках писали: «Жаль, что вы не фотографируете мужчин».

Этот снимок мне очень дорог. Сегодня много красивых накачанных мужчин и женщин – глаза невозможно оторвать. Но и на моем фото – две идеальные фигуры. Они на голубом фоне, красиво подсвечены зеркалами. Леся в желтом купальнике, ее волосами играет легкий ветерок. Каменная кладка придает мощь этому снимку, его основанию. Эта фотография – разновидность съемки, показывающая кругозор мышления ее автора. Это как бы из жизни вырванный кадр, и он, как магнит, притягивает к себе внимание и женщин, и мужчин.

Об этом снимке было много откликов. Для всех уже было привычным видеть на снимках Лесю на фоне природы. И вдруг в газете появляется фотография с громким названием: «Фотомодель фотографирует супертело чемпиона Европы по культуризму». «Разнообразие – это долголетие», – говорили древние.

Спасибо тебе, Артем! Спасибо, Леся!

Аппарат «Хасель».



№ 116.

«Вика. Куколка ХХІ века».

Вика – это как моментальный взрыв в моем творчестве, притом мощный. И надо же такому случиться – за пару дней съемки 6 выставочных кадров!

Увидев ее, я подумал: «Какое милое создание». Правильные черты лица, радостные глаза. Я сразу решил: с ней нужно сотворить какой-то совершенно новый образ, что-то наподобие куколки, чтобы она разорвала всю выставку.

Что я в ней увидел? Красивейшую простоту, оригинальное изящество и, наверное, в ее образе я разбудил уникальную классическую натуру. Ей все присуще: радость и грусть, ей любая прическа к лицу. А какое выражение глаз, какая улыбка. И все это – выразительный современный образ. Фотографии Вики не глушат остальных моделей. Она просто влилась в простор выставки и будет завораживать зрителя.

Позавчера был у председателя Союза художников Игоря Дороша. Это один из лучших нейтральных ценителей, который может дать настоящую оценку содержанию фотоснимка. Ему все понравилось. И в конце я услышал вердикт: «Спасибо, что поднял мне настроение, а то оно у меня было хреновое».

Но вернемся к началу съемки. Я попросил мастера сделать Вике начес. Сначала парикмахер недоумевала, что хорошего из этого может получиться. Все творилось в молчании. Но в результате получилась красота. В какой-то момент я остановил мастера, посадил модель, установил свет, включил контровую подсветку и цифрой сделал серию кадров с названием «Куколка ХХІ века». Казалось бы, все просто. Но к этому нужно прийти. Фон неба, солнечная улыбка, модель вся играет лучами солнца и как будто говорит: «Я – человек ХХІ века». Выражение ее глаз синхронно улыбке. Это совершенно новый подход к портрету. Но в фотографии нельзя ничего бояться – нужно думать и искать.

Сначала было отобрано три снимка: Вика улыбающаяся, серьезная и злая. На них разный был свет, как бы отображающий настроение модели. Не знаю почему, но я остановился именно на этом снимке. В нем все собрано воедино: сидит настоящая современная кукла, но кукла эта живая. Одним из вариантов были красные тени. Чем-то он подкупал, чем-то от него веяло…

Вика на фото в черной кофточке. При оригинальном лице она просто привораживает взгляд. За первых несколько дней мне удалось раскрыть образ Вики. Не знаю, как пойдут наши дела дальше. В ее образе как будто переплетение времен, и самое главное – они их соединяет. Вика представлена разнообразием собственной красоты. Вернее, в ней не красота, а вызов красоте. Это лично мое определение. Но недруги искали в ней недочеты – это закон современной творческой жизни.

С Викой я веду разнообразные съемки. Это сложно, просто изнурительно тяжело. А дилетанты, как всегда, начнут искать недостатки модели. Они своими словами хотят как бы возвыситься над миром искусства. Помню, как в Ленинграде начали поучать, подсказывать. Но нашелся умный посетитель, и он сказал: «Я не пропустил ни единой выставки, не было в городе ничего подобного. Вы бы попробовали сделать свою выставку. Пусть бы зритель ее оценил. Но у вас сегодня еще нет силенок творчество Вячеслава Петровича переплюнуть…»

Приятно вспоминать, как в обзоре моей выставки газета «Правда», печатный орган ЦК КПСС, дала снимок «сургутской тройки»: я, Игорь Науменко и Татьяна Притула. В тексте статьи журналист подчеркнул: «Даже в Москве не видел таких изобретательных снимков». Газета распространялась по всему миру. А сегодня этот снимок висит на фотографической стенке моей квартиры.

Время стремительно бежит вперед, все меняя на своем пути. У Ренуара были совсем другие запросы на моделей. А внук Фрейда нарисовал очень полную даму, лежащую в гамаке, и ее купил Абрамович за большие деньги.

Ехали с Игорем в Москву фотографировать Академию Наук при ЦК КПСС. В купе сидел военный. Разговорились. И вдруг попутчик из Москвы рассказал анекдот, потом рассказал я… А потом он мне признался, что собирает и коллекционирует анекдоты: каждый записывает, ставит дату и указывает человека, от которого он этот анекдот услышал. Мне он сделал комплимент: «Ваши анекдоты – интересные и новые. Я бы вас ввел в десятку самых крутых анекдотчиков Союза». И я записал в блокнот, и сегодня его открываю и читаю. С того времени прошло более 30 лет. Умные люди все записывали. Они вели архив своей жизни…

Сновидения…Что только ни снится: люди, города, съемка… А ведь сны все предсказывают. Только мы не всегда умеем их разгадать. Я читаю во сне свою идеально отредактированную книгу. Но беда, что одни сны запоминаются, а другие – нет, как будто их выдувает сквозняком.

Читал слова из книги художника Гойя: «Это будет завершающая страница второй книги». И несколько дней мне снится красивый монолог, я его быстро записывал, потом собрал воедино. Красивый текст ляжет на начало второй книги. Первым его прочитал Миша Оныськив. Он сказал: «Это диссертация. У меня еще нет провалов в памяти, но я этого нигде не читал. Это зов 60-ка, это громкие и красивые слова. Богдану Мельничуку они очень понравились. Как говорили римляне: без прошлого нет будущего.

Сделал из Вики коллаж: «Золотая рыбка в ХХІ веке». Это предварительное название. В конце марта она уезжает. Хочу что-то сделать, чтобы снимок был кричащим. Она этого заслуживает и имеет для этого все данные.

«Куколка ХХІ века»… Куколка живая, очень яркая. Красивейшие волосы, чудесная улыбка. Все собрано воедино. Прическа – по моему сценарию. Правда, мастер сначала недоумевал, а потом восхищался. В простоте рождается красота. Как это приятно осознавать! Неужели когда-то будет остановка? Просто не могу этого представить. Но, рано или поздно, все-таки это придет…

Аппарат «Никон» 7000.

PS. А может, название будет «Одуванчик»… Прическа модели, действительно, его напоминает.



№ 117.

«1930 год».

Мое преимущество всегда было в уникальном свете. Лондон и Москва как будто сговорились и в унисон твердили: «У Вас всем нужно учиться, как работать со светом». Много стран просились ко мне на стажировку: Германия, Израиль, Россия… Готовы были платить приличные деньги. Но мой искусствовед из Москвы, который меня учил, сказал мне: «На твоих фото – чудесные позы, хороший свет. Но если будут проситься к тебе в ученики, можешь учить, но никогда не бери за это деньги». Что означают его слова? Не знаю отгадки, но я не нарушил его наставление: не брал учеников, хотя они предлагали немалое вознаграждение. Теоретически я – самоучка. А поэтому мне иногда и самому не совсем понятно, как некоторые мысли о съемке мне приходили в голову. Возьмем первый попавшийся снимок – «1930 год». Это третья галерея на сайте, модель – Светочка, любимица Романа Барана. Вася Бурма сказал: «Из Светы можно сделать отдельную выставку». Баран подытожил: «Света украсит любую валюту мира».

Всмотрись, дорогой читатель, в ее образ на фото № 117. Я от этого снимка просто балдею. Как он удачно скадрирован! В нем прекрасно соединяются три цвета: красный, желтый и черный. Старинная шляпа, золотистые волосы, говорящие глаза, рука на переднем плане. Лицо – центр фотографии, и уже от него расходятся классические линии.

Моя дочь Таня снимала Свету с этим снимком с ее младшим сыном. Сын держит в руках маму и смотрит на нее. Получилась динамическая серия «Счастливое материнство». Что-то хочу придумать новое для дочери. Уникальное название фотовыставки – это первое. Не буду забегать наперед… Света в любых позах выходит победителем съемки. Она уже поняла, что от нее требуется. И чем она становится старше, тем она привлекательнее. Это мое личное мнение.

Создавая портрет ХХ века, я перелистал все книги по фотографии, внимательно рассматривал разные иллюстрации, и ничего в них не нашел. Да, я любимец Романа Барана. Он в своей книге написал, что будущее советской фотографии принадлежит Лексеву и Славе Костюкову». А профессор Лидия Дыко на открытии моей фотовыставки сказала: «Вы очень много привнесли нового, Вы открыли много нового, Ваши портреты уникальны, Вы первый приблизили павильон к натуре на природе».

Более профессионально, чем Лидия Дыко, Роман Баран и председатель Союза фотохудожников Украины Николай Селюченко оценить фотовыставки в Союзе не мог никто.

Москва, Ленинград, Киев – все просили меня переехать в их город. А Оскар Львович с моим переездом в Москву открывал валютную фотографию в самом центре.

Мне даже не верится, что в моей жизни были такие факты. Я первый из фотографов придумал гантельный образ, да и название это я выдумал сам. Я первый соединил статику и динамику, я первый – автор 4-х фотовыставок, автор трех книг. Я прошел утреннюю программу «120 минут», программу «Время», ленинградское телевидение. Я – победитель и председатель жюри Первой фотовыставки, посвященной 150-летию фотографии, пионер советской эротики, моя выставка – в сериях. И надо же, тернопольская пресса начала меня опошлять, унижать, да и сами фотографы от них не отставали: они поставили себя выше всех, круче всех и начали топтать мастера, трусливо «забыв» указать свои фамилии. Но я на все плевал и двигался вперед.

Сегодня у меня есть свой сайт. На него ежедневно заходят люди из разных стран. И я счастлив, что им интересно мое творчество.

Светочка – это модель от Бога. Ее фотографий на выставке – множество. Одна из самых популярных – «При золотой свече». Ее отнесли к высшему классическому содержанию. Света – украшение выставки. Ее коллажи – одни из первых. Да и года ее не тронули: она и сейчас выглядит великолепно.

Кадровка снимка – это взгляд автора, его умение подать снимок зрителю, спечатать контрольки, сначала обвести ручкой, а потом обрезать. Здесь кадровка уникальная – это мое мнение. Может, со мной кто-то и не согласится. Но это уже другой вопрос.

Говорят, человек треть своей жизни живет с закрытыми глазами, по-народному, это он моргает, просто не замечая этого. Когда-то я видел иностранный салон, где было крутящееся кресло. Севший в него заказчик медленно крутится, а фотограф наблюдает и выбирает, с какой стороны лучше сделать снимок. Я обходил клиента незаметно, чтобы выбрать для кадра наиболее выгодный ракурс.

Сегодня я много просматриваю много изданий, каталогов, журналов и все сравниваю с собой. Мне кажется, что у меня самая культурная эротика, а портрет – на голову выше всего того, что я вижу. Многие фотографы не проходили той творческой дорогой, которой я прошел, не читали ту литературу, которую я читал, не знают ту поэзию, которую знаю я. А еще – сила воли. Это один из факторов, который определяет успех. И самое главное – мне не обрезали крылышек в молодости.

Аппарат «Пентакс», просроченная высокочувствительная пленка. Узкая камера, нормальный объектив.



№ 118.

«За шторой».

На снимке – королева красоты города Сургута… После переезда в Тернополь я получил от нее письмо: «Пожалуйста, пришлите мне мои фотографии». Я ей написал: «На какой адрес выслать?» Дело в том, что эта девушка сначала жила в Тюмени, а потом – в Тобольске, и я хотел уточнить, куда высылать фото. Но больше от нее не было сообщений, а жаль.

Много об этой модели писали в книге отзывов зрители. В ней была какая-то особенная красота. Возможно, я тогда не сумел до конца раскрыть эту девушку. Скорее всего, тогда у меня просто не хватало опыта, умений. Я тогда не мог себе представить, что нужно все обдумывать до мелочей: фон, поза, выражение лица… А вдруг тогда все шло спонтанно? Возможно, тогда кадры просто вырывались. Но и они нравились зрителю.

Да, этот снимок великолепен, да и сама девушка – чудо. Снимок умышленно построен на противоречии: оголенное бедро модели и стыдливо прикрытые шторой груди. Это вносит интригу. Новая поза для портрета, шикарные волосы блонд, игриво прикрывающие часть лица, ослепительная улыбка модели, лицо просто сияет, оно дышит жизнью и как будто вырывается из кадра. А это несет зрителю приятные ощущения.

Увы, я не знаю, как сложилась судьба этой девушки. По теории, для счастья мало одной красоты. Возможно, нужно вступить в русло жизни и никогда из него не выходить. Дай Бог, мне дожить до 80-летия. Соберу моделей, друзей и сделаю настоящий праздник. Но надо дожить еще полтора года… Даже не верится, что у меня уже такой возраст. А сколько людей уже ушло в мир иной, людей творческих, людей нужных!

У меня на работе стоит большой сундук. На крышку я наклеил фото Сургута, сделанное с вертолета. На нем – дорога, по которой я ходил на работу, она ведет к кинотеатру «Аврора». А рядом – фотография моей мамочки и ее подруг, сделанная примерно в 1946 году. Сложил из кусочков. В группе 7 человек. Как все красиво выложено! Сегодня подобных фотографий нет. Все поменялось. Но самое плохое – что поменялись не в лучшую сторону люди. Они нищие и злые. А коммунальные платежи за газ!

В развал Союза надо было выставить счет России в обмен на газ, не надо было уничтожать ядерное оружие. И все сегодня были бы смирными. А сколько украденных вещей в русских музеях! Так быстро все уничтожили, закрыли заводы, и все покупаем за границей.

Зашел на свой сайт. Какая красота стоит за шторой! Все в ней идеально. Как писал Лермонтов:

Улыбки, речи и черты

Так полны жизни, вдохновенья,

Так полны чудной простоты…

Не могу подобрать эпитеты, как она прекрасна. Но я это слишком поздно понял. Да, новая поза. Ни в одной книге ничего подобного я не видел. Но, к сожалению, сейчас государству профессиональные фотографы не нужны. Всему учат самоучки и берут за это деньги. Поэтому сейчас у нас фотография на низком уровне. Сегодня те на плаву, у кого язык хорошо подвешен. Ведь чужие работы обсуждать гораздо проще, чем делать свои.

Аппарат «Пентакон», объектив 180.

Когда я начал писать эту книгу, то понял, какая у меня самая большая проблема. Дело в том, что во время своей работы я не вел регулярного дневника, а если что-то и записывал, то это было бессистемно и в разных местах, а поэтому сейчас мне во всем этом очень сложно разобраться. Потерялись не только многие даты, но и имена моделей. А еще читателям было бы интересно знать в деталях, как я выставлял свет, как искал моделей, как придумывал им позы для снимка и многое другое. Надо было каждый год делать хронологический каталог снимков, чтобы сейчас легко было найти любую фотографию. Но, к сожалению, я все это упустил. Учти мои ошибки, читатель, и обязательно записывай все самое интересное из своей жизни в толстую тетрадь. Вот увидишь, когда-то тебе будет очень приятно все почитать.



№ 120.

«Самое красиво движение человека – это движение вперед».

Золотые слова… Я их очень давно услышал, но наконец-то нашел им применение.

Ты, Вика, везучая. Какое красивое название тебе досталось! Но и сам снимок этого заслуживает. Фон получился очень интересным и модерновым благодаря тому неизвестному человеку, который нанес на стену какие-то странные знаки. Они усиливают снимок, потому что будут подталкивать зрителя к попыткам расшифровать то, что они означают. Вика стоит, но уже готова двигаться вперед. Она такая нежная, легкая, стройная и очень динамичная. Лицо выражает радость, и модель словно уже отрывается от земли, шагая вперед правой ногой. Кажется, что вот-вот зазвучат слова из песни о качелях Олега Анофриева:

Раз! – к Солнцу мы взлетели.

Два! – опять летим к Земле.

Красивая фигурка, идеальная улыбка, и руки в такой позе, как будто девушка и на самом деле качается на качелях. На мой взгляд, Вика здесь просто сказочная.

Да, снимки за пределами павильона (на лоне природе или в урбанистической обстановке) дали множество чудесных кадров. Они усиливают выставку. Этот снимок выдержан психологически, и это очень важно, потому что психологическому мастерству вряд ли кто-то сможет научить или прочитать о нем в книгах. Нужно самостоятельно вырабатывать это умение.

Чуть ниже от места съемки были ступеньки. Много лет назад был шквальный ветер, я шел от причала и даже не полез в воду, лег на бетон, и меня смыла волна. Только я прошел первые ступеньки, как завалилось дерево. И первое, что я подумал: «Мне суждено жить». Этот снимок возвратил меня в те времена. А они были радостные и счастливые.

Когда-то в Збараже у меня был ученик (по-моему, его фамилия была Добролевский). Он попросил у меня фотоаппарат, чтобы сделать всего несколько кадров. Я зарядил пленку и дал ему «Пентакон» с объективом 180. Через несколько часов прихожу и вижу: сидит бедный фотограф возле мусорного ведра и чуть не плачет. Беру выброшенные фотографии. Я посмотрел и сказал: «Эту спечатать размером 30 х 40 и дадим на областную фотовыставку».

Вася Балюх тогда работал в училище. Его слова были такими: «Костюков дал свою фотографию». Валера (по-моему, так звали моего ученика) пошел в детский сад, дети играли на улице, и он их фотографировал. Он снимал также эротику, и у него это неплохо получалось. Но потом пошел работать в милицию. На мой взгляд, он напрасно бросил фотографию.

Когда-то зритель написал в книге отзывов: «Вячеслав Петрович, установите на вход денежный барьер, и шваль не пойдет на выставку, и не будет пошлых записей».

Я нашел книгу отзывов из Моршина. Там был весь Советский Союз: от Прибалтики до Магадана. Сколько чудесных записей там было! И все приглашали приехать к ним с выставкой. У них не было никогда подобной красоты. Говорили, что на выставке будет море людей. Я многим обещал приехать с выставкой. Но не моя вина в том, что этому не суждено было осуществиться. Развал Союза уничтожил все планы.

Вася Бурма будет скоро праздновать свое 80-летие. Это настоящий мастер. Он первый в области спечатал цветные альбомы. В его трудовой книжке одна запись. Молодым фотографам нужно брать с него пример не только по мастерству, но и по человечности. Он это заслужил.

Сегодня фотография – достояние всех людей от мала до велика. Но все щелкают, не думая. Потом складывают все в ящик и больше к этим фото не возвращаются. Это я со слов людей говорю. А цифровой аппарат – вещь хорошая. Он экономный, в нем множество программ, но еще нужно уметь их настраивать.

Аппарат «Никон» 7000.



№ 121 и 124.

«Торнадо».

Когда я спечатал этот снимок, оформил, поставил и любовался им, ко мне зашел Женя Удин. Он долго молча его рассматривал, а потом сказал: «Ты знаешь, это самый красивый по оформлению снимок. Я уже не говорю о содержании. Это – супер!» Речь шла о снимке № 121.

Я вставил снимок в черную рамку. Все четыре кадра, составляющие фотографию, разделены черной линией. Поднять вверх такие волосы, как у Светы, просто невозможно. На улице – темень. Но я это сделал. Сначала я не хотел раскрывать секрет техники съемки и даже просил Свету, чтобы она тоже никому не рассказывала. Но потом решил все-таки секрет раскрыть в своей третьей книге. Хотя, на самом деле, все очень просто. Надо лишь хорошо подумать.

Утром пошли на съемку. Был сумасшедший ветер. Света + ветер = везение. Она везучая в ветер. «Ветер, ветер, ты могуч…» Не знаю, как мы оказались возле церкви над озером на улице Русской. Там лежали бетонные плиты, очень много плит. Света залезла на них. Ветер красиво поднял ее волосы, и у меня возникла идея. Я положил Свету на живот, только голова была видна, и ее волосы поднял ветер. Сам я лег на землю и начал снимать «Пентаксом». Сделал с десяток кадров, но пока не знал, что буду с ними делать. Проявил пленку, спечатал контрольки и начал их рассматривать. Потом сложил гантельку из двух кадров (это мое личное открытие в фотографии) и лишь тогда увидел просвет нового сюжета. Все вышло хорошо. Удачную роль здесь сыграл гольф, в котором была одета Света, – он усилил кадр. Долго я этот снимок выкладывал. Но труд мой не был напрасным: сегодня я любуюсь им. Между прочим, 121 – счастливый номер.

Второй снимок – «Торнадо 2» (№ 124). Здесь Света совершенно другая. Даже может показаться, что это разные модели. И по стилю эти снимки разные. Здесь Света как будто вылетает из середины. Это все делает точка съемки. Голубое небо, желтая одежда, желтые волосы – это вершина айсберга.

Этот кадр был снят летом, в солнечную погоду. В гостях у меня была модель с длинными волосами. И я обеих девушек пригласил сфотографироваться. Пошли в гидропарк, был ветер. Я поставил девушек рядом, лег на землю и «Пентаксом» начал снимать. Но знаю почему, но гостья сразу была без настроения. То ли ее затмила Света, то ли она просто поначалу не могла войти в русло съемки. Но я все равно снимал обеих. Потом выкадрировал Свету так, чтобы не попала вторая модель. Если бы были все негативы, я бы на компьютере просто убрал ненужное. Но нарушено было первое правило: никогда не выбрасывай негативы. Прости меня, вторая модель. Но, если бы не ты, возможно, и не было бы этого диптиха. Извини. И спасибо тебе.

А Света на этом снимке – прекрасная. Какие волосы, рубашка по цвету совпадает с ними, игриво заброшенная за голову рука, лицо на всех четырех снимках с разным выражением. Света здесь, словно театральный, который всегда смотрится красиво. Так родился диптих «Торнадо». В выставке он привлекает к себе внимание своей новизной и необычностью кадрирования.

Аппарат «Пентакс».

Я уже писал, когда Володя Найдух приехал из Москвы, у меня на работе он сказал: «Как снимает Славчик, этому нигде не учат». Да, много нового я внес в съемку, потому что постоянно смело рвался вперед. Я ничего не боялся, и главное – нигде не оступился. Начал формироваться в Далеком Забайкалье. И трофейный фотоаппарат «Супер-Спорт»... На день рождения его подарили моему старшему брату. Что он снимал во время войны? Где снимал? Возможно, у его хозяина была легкая рука… Спасибо жизни за то, что она меня вела осторожно.

Сегодня вспомнил: когда меня приглашали в другие города и столицы, я не мог определиться, куда мне ехать. Написал письмо начальнику Областного бытуправления Фролову: «Я согласен вернуться в Тернополь, если будет музей и выставочный зал». По правилам тех времен письмо было переадресовано в Горбыткомбинат, и его зачитали на политинформации, но кроме смеха оно ничего не вызвало. Это говорило о близорукости директора и всех остальных его работников, потому что тогда у меня за плечами уже была Москва, Ленинград, Минск и другие города. Роман Баран мечтал, чтобы я пришел на его место в Киев. У Романа Барана был хороший вкус. Он очень много читал. Когда он был в Киеве, ему военные из Ирака привозили разные журналы по фото и «Плейбой». Москва готова была открыть для меня валютную фотографию, Ленинград – в центре города выставочный зал и салон, а Тернополь оценил мое стремление смехом. Секретарь Горкома партии мне сказал: «Переедет областная библиотека в новое помещение, и ты займешь освободившееся место». Виктор Рыбин был хозяином слова, и я ему верил. Но библиотеку за 25 лет так и не достроили. Развалился Союз, и денег на стройку не нашлось. Но, в любом случае, музей фото живет и выставочный зал функционирует. Когда-то я поверил в чарующее свойство фотографий, и сегодня посетители ими любуются. Острый интерес вызывает коллаж «О, жизнь моя, иль ты приснилась мне?» Люди просто белой завистью завидуют мне, что я сумел собрать воедино столько фотостраниц своей яркой, насыщенной событиями жизни. Подобных коллажей сегодня я просто не встречал. Взоры зрителей привлекает и другие фотографии. Это те снимки, благодаря которым я поднимался на вершину искусства. А их очень много…



№ 122.

«Грех на Багамах».

Роману Барану этот снимок очень нравился. Это он ему дал такое название. Хотя на самом деле съемка проходила в Сургуте. Модель та же, что на фотографии «Аисты» из первой галереи.

Чудесный песок, модель на нем лежит великолепно – легко и непринужденно. У девушки такая же непринужденная и милая улыбка, сияющие от счастья глаза. Она рада, что попала в модели и ярко пронесла свое творчество.

Да, Сургут мне много дал. Сегодня мне даже страшно представить: поедь я в другой город – и все могло бы сложиться совсем по-другому. В Академии общественных наук в Москве, где я делал виньетку выпускников, у меня были координаты всего Союза. Но точно не было бы выставки с Олеси, я не был бы автором 4-х фотовыставок, и возможно, моя жизнь потекла бы в совсем ином русле. Не было бы Марины и этой чудесной девушки-модели. С Сургутом меня очень многое связывает. Мои любимые слова – из «Горя от ума» Грибоедова: «Подышит воздухом одним, И в нем рассудок уцелеет».

Сегодня я на белом коне, а белый цвет – это удача. Да, я сегодня много работаю. Написание книги занимает много времени, ведь прежде чем писать, надо многое обдумать. Вчера наступил Новый год, год високосный. Умные люди будут мечтать дожить до следующего високосного года. Вчера услышал выступление Зеленского. Это первое в истории нашего государства такое выступление, подобного наши президенты еще никогда не говорили. Дай Бог, чтобы наша жизнь стала лучше. Но одно дело – говорить, а другое – сделать. Хочется верить, что у Зеленского есть на это возможности. Но посмотрим… Да, Порошенко проиграл. Не знаю, на что он надеется… А ведь у него были все карты в руках – только играй. В интернете так много гадости, пустоты, глупости и вранья, и никто этого не контролирует.

Не могу понять, как фотографы отбирают моделей. Лично мне с ними всегда везло. И на этом снимке лежит на песке просто куколка – стройная и веселая, всем довольная. И название мне нравится – «Грех на Багамах». Снимок имеет внутреннюю логику и завершенность, а поэтому он несет радость зрителям.

Да, книгу мою сегодня уже многие читают. Много заходит на мой сайт тернополян. Но самая главная их ошибка, что они не приходят к автору посмотреть мои альбомы, просто пообщаться, показать свои фотографии. Не бойтесь, не стесняйтесь. Сегодня у вас есть эта возможность.

Творческая съемка всегда интересна, но она как болезнь. И если вы ею заболеете, не бойтесь, потому что с ней вы обретете счастье.

Аппарат «Пентакон», объектив 180.



№ 123.

«Олеся. Королевство кривых зеркал».

Это снимок-загадка. Утонченно выстроен, сделан безо всяких компьютеров. Применил лист нержавеющего зеркала, хромированная нержавейка. Сколько цветных полос, оттенков и загадочности он несет! Леся лежит очень красиво, ее волосы просто завораживают, опьяняют, она сконцентрирована на своих мыслях. Это уже ХХІ век вступил в свои права в фотографическом мире. Снимок этот – жизненно философский, в нем ощущается необыкновенный заряд и поиск нового. Загадкой для зрителя становятся три ноги модели и двойной контур тела…

Веер поднятых волос, который модель как бы держит рукой, обеспечен тем, что, на самом деле, девушка лежала. Мы подобрали сексуальное белье, вызывающие пятнистые чулки. Кричащее сочетание красного, черного и зеленого цвета придает супероригинальность фотографии.

Вспомнил, как когда-то Малевич доказал жизненную философию своего «Черного квадрата», и эта картина вошла в историю искусства. Интересно, как мои работы будут воспринимать будущие поколения зрителей? Как меня оценят знатоки, искусствоведы? Сегодня мне кажется, что для настоящей оценки моего творчества человек должен иметь тонкие фибры души.

Меня признал корифей советской фотографии Роман Баран. Он умел чувствовать дыхание мастера, его движения и направление мыслей, он гордился, что я был его учеником. Баран ушел скромно, но оставил большое наследие, которое до сих пор по-настоящему не оценено. Теперешняя власть не смогла достойно проводить его в последний путь, и сегодня он незаслуженно забыт. Но я уверен, что он еще воскреснет своим творчеством, возвысится над сегодняшним ширпотребом в фотографии.

Почитатель его творчества, приехавший из Америки, с сожалением сказал: «Я посетил на кладбище могилу корифея фотографии и был удивлен чересчур скромным памятником, где кроме фамилии я ничего не прочитал». Это сын купил место и поставил памятник человеку, который всю свою жизнь отдал фотографии. Все награды, которые получил Роман Баран, возвеличивали страну, в которой он жил, а она не смогла отдать необходимые почести после его ухода в иной мир.

Аппарат «Пентакс», нормальный объектив.

Очень жаль, что сейчас государство не может сохранить память об ушедших великих людях, к числу которых я отношу и Романа Барана. Сегодня еще живут люди, которые с ним работали, общались и могли бы поделиться своими воспоминаниями. А если в будущем найдется человек, который захочет собрать информацию о жизни и творчестве Романа Барана, то возможно, уже не будет к кому обратиться в поисках достоверных материалов для написания книги. Все мы не вечны. А хорошая мысля очень часто приходит опосля… Роман Баран сегодня – светило фотоискусства, его знают не только у нас в стране, но и во всем мире. Боюсь, что второго такого мастера уже может и не быть.



№ 125.

«Где гуляют ведьмы».

Над этим снимком я долго размышлял. Все думал: где лучше всего разместить ведьму? Для этого нужно было найти какой-то старый дом, сфотографировать его, а потом скомпоновать фотографии.

Ехал я машиной во Львов и у дороги увидел заброшенный домик. Остановился, осмотрел его, на чердак не полез, но домик мне вполне подходил. Я взял товарища, и мы поехали фотографировать. На чердак вылезти было сложно, и мы боялись, чтобы не провалиться. Доски прогибались, было море паутины, грязи… В общем, ощущения не из приятных. Но все-таки как-то сфотографировал (аппарат «Пентакон», широкоугольный объектив), спечатал снимок.

На рынке купил метлу. Модель Оля нашла в интернете фото котов, вороны, масок и черепа в бриллиантах, на запястья Оле надел наручник, на ноги – металлические кандалы. Это был поистине исторический атрибут. На них была надпись – «Воркута, 1939 год». Наверное, в них перевозили заключенных. Мой дядя в Воркуте служил в армии, охранял заключенных.

Щелкнул затвор цифрового фотоаппарата, и я заснял Олю. А расстановка всего на снимке – это уже дело техники. Надел еще на Олю шляпу с картинки из интернета. Когда спечатал снимок, сам не поверил, что все так интересно получилось. Оля здесь – в классическом стиле. Я бы сказал, что есть в ее внешнем виде и позе что-то от Екатерины ІІ. Традиционно – ведьма изображена в зеленых тонах. Сетчатые колготы создают впечатление, что ноги модели в чешуе.

Вокруг модели в круговой системе размещен коллаж. Он жизненный и однотипный. По крайней мере, подобных я не встречал. Спечатал размером 24 х 30, написал дату: 19 января 2009 года. Прошло пять лет, но интерес к этому коллажу не ослабевает. Я очень много о нем передумал, но, чем больше думаю, тем больше он мне нравится. Он яркий, на нем сказочные кошки, обилие черепов, ворона смотрит на Олю, а она, как настоящая ведьма, сидит верхом на метле, и глаза у нее – со зловещими бликами. Чердак в этом старом доме был уже без крыши. Попавшее в кадр небо оживило снимок.

Коллаж – это хорошее дело. И хоть его изготовление требует уйму времени, зато результаты работы очень радуют. Я и сейчас часто им любуюсь. Смотрю на записанную мною дату съемки и в который раз думаю: надо же было и раньше сзади на всех контрольках ставить дату съемки! Но… хорошая мысля приходит опосля…

Раньше я боялся, что этот снимок перегружен деталями. Но потом понял, что центральное место в нем принадлежит Оле, а все остальное не имеет самостоятельного значения – это лишь приложение к ней. Старый чердак, остаток дымовой трубы, полуистлевшие доски… Сколько всего они пережили! Когда-то в том доме жили люди и, возможно, были счастливы. Этот дом находится приблизительно на середине пути из Тернополя во Львов. Он стоит по правой стороне у самой дороги, во всяком случае, несколько лет назад стоял. Слева от дома – какое-то село. На это заброшенное строение никто не обращал внимания, а я с него сделал чудесный снимок. Да, я всегда старался использовать все возможности для съемки, которые мне предоставляла жизнь.

Тернополяне привыкли ко мне, к моим работам. А новые люди от них приходят в восторг. Как ни странно, но Олю не «мыли». Возможно, уже просто устали, а может, поняли, что это на меня не влияет…

Сегодня на моей выставке две модели, которые написали и защитили кандидатские диссертации: это Оля и Света (они обе на снимке «Взгляд Афродиты»). Это еще раз доказывает, что не все модели – пустые куклы. Дай Бог, вам везения на всю оставшуюся жизнь!

В фотовыставку я внес много нового. Серии фотографий с разными фотомоделями – ровные, а поэтому они не заглушают друг друга. В сегодняшних выставках это уже не практикуется. Это сложный вопрос, с которым я, вроде, нормально справился, да и дальше, вроде, справляюсь. Конечно, это гораздо сложнее, чем фотографировать одну модель.

Как-то позвонил я искусствоведу из России и предложил ему посмотреть мой сайт. «Хорошо», – сказал он. Звоню ему через неделю, а он начал мне говорить фамилии людей, о которых я никогда не слышал. Говорил даже о Свете, о композиции, о режиссуре… И я положил трубку. Не хочу здесь называть имя этого человека. Пусть он остается со своим мнением…



№ 126.

«Олеся. Инопланетянка».

Созвездие земного и неземного. Как будто разные миры соединены в этом снимке. Леся здесь мистическая: от одежды до позы. За ее головой – солнечный свет, напоминающий божественный нимб. Она как будто прилетела с другой планеты и сейчас стоит на огненной земле, а снизу идут светящиеся заряды. Слева – зеленый свет. Все по законам жизни – слева направо. Дорога открыта, и инопланетянка в водовороте космоса. Она двигается вперед осторожно, даже с опаской, но все равно во Вселенной она – победитель.

Аппарат «Пентакс», нормальный объектив.

Долгим был путь этого снимка. Сегодня я уже не могу точно сказать, сколько времени продолжалась над ним работа, сколько потребовалось металла, проводов, лампочек. Мое серое вещество от мыслей просто разваливалось, но я не сдавался. Справа от модели, где висят лампочки, есть алюминиевые полоски. Спасибо электрику дома быта «Пенза» Диме за то, что он их принес. Без них снимок был бы не таким ярким. Да, здесь много фантазии. И в этом жизненном хаосе Олеся смотрится очень эффектно. Поскольку в реальной жизни ничего подобного нельзя увидеть, посетители выставки подолгу задерживаются возле этой фотографии и пытаются разгадать ее смысл. Они не всегда понимают, с чего надо начинать рассматривать снимок, а это вносит в просмотр интригу.

Олеся всегда была мастером всевозможных перевоплощений, и эта фотография – тому очередное доказательство. Это качество Олеси всегда хвалил Роман Баран. Он был ею очарован. А я все чаще думаю: как я до всего этого додумывался, как все воплощал в жизнь? Честно говоря, во время съемок этой фотографии я был весь мокрый, потому что у меня иногда появлялась мысль: а вдруг закоротит электричество? Ведь я все соединял сам. Валя Курик за веревку раскачивала все это украшение из лампочек, а значит, и она внесла свой вклад в этот снимок.

Сколько я блуждал в лабиринтах космоса, спотыкался, но не падал. Меня чернили, осыпали клеветой, хотели сломать. И где вы сейчас, горе-писаки? У вас ничего не получилось! Я над вами возвысился. Я сегодня в космосе, а вы валяетесь у моих ног, как непригодные к мышлению шавки жизни.

Я сейчас пишу свою третью книгу и по частям загружаю ее на сайт. Мне уже звонят люди и восхищаются тем, что успели прочитать. Они возвращаются снова и снова к просмотру моих фотографий и начинают по-новому их оценивать. Ведь книга моя посвящена съемке…



№ 127.

«Елена».

Хочу подчеркнуть, что, на мой взгляд, на этом фото – самая красивая женская фигура на всей моей выставке. Стоит милое создание: удивительные линии тела – талия, бедра, грудь, превосходные ноги, юношеский взгляд. Вот уж природа постаралась…

Елена – жительница Ханты-Мансийска. Она была на московской афише в красном платье, висела в самом центре Москвы. Это было так ярко и так красиво, что все проходящие люди невольно бросали на афишу свои взгляды.

Да, моя сургутская жизнь дала свои результаты: я быстро двигался вперед, искал новые сюжеты, хотя многое и упускал – то, к чему тогда не был готов. Возможно, сургутяне помнят стенд с фотографиями Регины – их было более 50 штук. А через несколько лет в нашу жизнь вошло понятие «портфолио». Теоретически получается, что я его первый сделал. И не только в СССР, но и в мире. Часть тех фотографий есть у меня в альбоме. Как приятно сейчас ими любоваться!

Сегодня посмотрел в интернете фотостудии Тюмени. И мне стало страшно: нулевой уровень, реклама – ужас, попусту потраченные деньги на закупку не совсем удачных интерьеров… Да, раньше было все-таки лучше. А сейчас негде учиться, некому учить. Или не хотят?

Прочитал имя фотографа: Людмила Стойлова. Увидел лица фотографируемых: в них есть намек на портретную съемку. Позвонил ей, представился. Но она отключилась. Снова набрал ее сегодня, но, увы.. Наверное, люди не верят в искренность, а жаль. Где-то читал в интернете, что уже есть фотоакадемии в России. Но это все просто насмешка над искусством.

Сколько негативов было когда-то выброшено, сколько фото не сделано по разным причинам. Например, фото девушки с восьмым размером груди, потому что не нем были видны глубокие следы бретелек от бюстгальтера. Сейчас бы на компьютере все можно было бы подправить. Это все глупые стечения обстоятельств.

Аппарат «Пентакон».



№ 128.

«Каменный век».

Групповой портрет в советское время был на выставках очень актуален. Но подобных фотографий было мало, потому что снимать их достаточно сложно. Фотографы либо не умели, либо просто боялись это делать.

На этом снимке – город Кременец, его историческое место – Девичьи Скалы. Сама природа создала оригинальное место для фотографирования: скалы и огромные камни на горе. Справа внизу лежит Кременец.

Три модели стоят на фоне огромного валуна. На них накинуты меховые шкурки, на ногах – старинная обувь из шкуры, шнурки из кожи и завязываются у колен. У входа в пещеру горит костер, и они как бы греются у огня. Может, позы девушек и не столь идеальны, как мне хотелось бы, но я старался. Все, что в то время было для съемки, было использовано максимально. Слева – Света из Киева, соавтор выставки. Посредине – чудесно вписалась девушка Ира с шикарной фигурой (по-моему, она была из Чернигова). Третья – это Марина из Киева.

Съемка велась под вечер. Свет между скал нарисовал как бы дорожку – это украшение кадра. Светлые полосы сделали снимок оригинальным. За спиной девушек – фактура скалы. Время и природа создали чудо-рельеф. Кадр выстроен под каменный век. На переднем плане – огонь, с него кадр начинается. Снимок построен по законам классики: в нем все идет слева направо.

Если Кременец обойти пешком, сколько можно найти удивительных мест для съемки! Но нужно быть очень наблюдательным. Не знаю, куда только смотрят кременецкие фотографы, если никто из них не воспользовался тем благом, которое дала им природа.

Я застал в Кременце фотографа Скакальского. Он снимал в основном пейзажи. По тем временам его работы – чудо. На его снимках я и увидел Девичьи Скалы. Они долго не выходили у меня из головы. И когда я снимал «Каменный век», я вспоминал этого фотографа. Много его фотографий было в кременецком музее. Сегодня о Скакальском все забыли. Таково наше время… Да, люди сегодня стали другими.

Да, Скакальский был мастер. Много военных фотографий он сделал. Как бы сегодня выставка его фотографий напомнила зрителям о великом мастере! Он был трудягой, делал пробные кадры, а потом снимал.

Классик советской фотожурналистики Всеволод Тарасевич писал: «Мы имеем бесценную коллекцию исторических фотографий: революция, гражданская война, Великая Отечественная война, и все восстанавливали. Этих документов немного. Хотелось бы иметь больше. Но каждый из них – реквием и при всей бесхитростности и фотографической простоте – шедевр! Чем дальше уходят годы, тем ценим мы их все больше. Помню, как на одной из престижных юбилейных выставок у раздела, где, пожалуй, впервые был так широко представлен период образования и становления нашего государства, зрители у фотографий стояли стеной. Помню и себя в их рядах. Не особый свет, не броскую композицию, не заумные ракурсы искал я у мастеров той поры, не обращал внимания на качество и технические погрешности. Важным казалось одно: как это было… и кто «там»… Разглядывая подробности, запомнил мелочи: что написано на знамени? В чем одеты, кто с кем рядом?.. Все волновало подлинностью, фактом. Да, большинство этих фотографий по виду были вроде и серыми, иногда даже не резкими, а смотришь на иную – и мороз по коже. Вот она, жизнь, вот истинная правда! Особенно дороги были снимки правительства после революции – без ретуши, без кадрировки. Экспозиция продолжалась. Люди шли дальше. Годы первых пятилеток – тоже интересно. Но появились и первые «постановки», некоторые даже стали «классикой». И все-таки… Строительство Ферганского канала, спасение челюскинцев, встреча папанивцев. А затем Великая Отечественная»...

Вчера нашел в интернете фото времен СССР: пустые прилавки, хвосты животных, все в дефиците. А сегодня – изобилие мясных продуктов. Глаза разбегаются: что купить?

Каменный век – это начало жизни, жизни сложной и тяжелой. Все нужно было добывать, чтобы выжить. Мой «Каменный век» – хорошее фото. Оно живое и напоминает о нашем восхождении в жизни.

Так рождались один за другим снимки: от каменного до ХХІ века.

Аппарат «Мамия», 6 х 9.

Когда я еду по Кременцу, то всегда благодарю редактора районной газеты Петра Величко, который по телефону отказал мне в предоставлении в Кременце квартиры: «Пока я не сделаю квартиру своим детям, ты не получишь». Это самый лучший способ отказать: по проводам.


Из моей жизни.

Как-то звонит мне Калиниченко и говорит:

– Приезжает министерская проверка. Как у вас с хорошей выпивкой? У нас сложно.

– Я привезу. На когда нужно?

Взял в ОРСе хорошего коньяка и полетел в Тюмень.

Оказывается, проверяющие коньяк не пьют – только водку. Сел в такси и спрашиваю у водителя:

– Где можно купить водку?

– Только у цыган, – ответил таксист.

– Ну, если вы знаете, где это, то поехали.

Выехали из Тюмени. Впереди – поселок, играют дети. Водитель спрашивает у них:

– Где можно водку купить?

Говорят:

– Езжайте дальше.

Едем. Снова встречаем людей и спрашиваем. Но нас снова отправляют ехать дальше. А там уже поинтересовались:

– Сколько вам нужно бутылок?

– Бутылок семь.

– Давайте деньги.

Я дал деньги и увидел, как впереди люди машут, чтобы мы подъехали. Смотрю – они разрывают снег, оттуда вынимают водку и дают мне семь бутылок. У меня отлегло от сердца…

Вечером за столом рассказывают, как в Нижневартовске угощали водой, разлитой в бутылки. Я обомлел… Подумал: а не обманули ли меня цыгане? Но разлили, чокнулись, и я смотрю, что народ запивает водой. Фууух… Значит, в бутылках действительно водка.

И как мог Горбачев ввести «сухой закон»? Возможно, с водки все беды и несчастья повалились на людей.

… В Тернополе полностью отдавался работе. Боря Маланюк проводил чудеснейшие конкурсы красоты. Девочки готовились. Все были рослые и красивые. Залы были заполнены зрителями. Всех участниц фотографировали, делали стенды, выставляли фотовыставки. Из заграницы приезжали как гости, так и участницы.

С Борей мы ездили на конкурс красоты в Варшаву. Было неплохо, но у нас Боря проводил лучше. Купил себе в «Планете» новые туфли, и в Варшаве в дождь они развалились. А какие качественные товары сначала поставлялись в «Планету»! Какие хорошие товары раньше отпускались за сборы лекарственных трав и сдачу мяса домашних животных?

Еще со Збаража мы дружили с Женей Сукаром. Он познакомил меня с немцами, они пригласили с выставкой, и мы поехали. По дороге в Гамбург остановились в лесу. Удивил чистейший туалет, телефон-автомат со справочной книгой. И Янке Кондрат (немецкий предприниматель) мне показывает дорогу, которую строили еще в 1935 году. И там, где дорога не пострадала от бомбежек, она была цела! Для нашего человека это на уровне фантастики. Вот как немцы строили.

Пошли в ресторан. Там все из красивого добротного дерева: столы, стулья… Вечером был полный зал посетителей. Люди веселились, пели и танцевали. Потом мы гуляли по Гамбургу и Григорием Кафлевским. Остановились у публичного дома. Девочки в купальниках сидели и стояли прямо в окнах. Одна из них услышала русскую речь и начала приглашать земляков. Сказала, что она из Киева и обещала большую скидку. Как я хотел зайти, просто побыть там, подышать одним воздухом. Но была одна женщина из нашей группы, которая ходила за мной следом. Час стоил 50 марок, но я так и не смог туда зайти.

Когда был в Лондоне, в первый день сказал: «Хочу побывать в публичном доме. Без трахалки». В Лондоне это очень дорого – 400-500 фунтов.

На улице Гамбурга было море красивейших девушек. Смотрят на тебя манящими глазами, обещают весело провести время. Неужели это так и останется моей несбывшейся мечтой?



№ 129.

«Мороз и солнце…»

Сургут, вторая половина 80-х годов. Как сегодня помню, было воскресенье, 8 марта. Женя пришла рано утром. Я должен был снимать ее в павильоне. Но ночью навалило очень много снега, все вокруг было бело и красиво. Решили выйти на улицу и сделать снимок в снегу. Чтобы найти точку для съемки, я приставил к козырьку лестницу, вылез на козырек и начал любоваться снегом. Задумка была простой. «Садись на попу и руками подбрасывай снег, – сказал я модели, – а я буду снимать». Это был моментальный снимок, вернее – был сделан триптих. Но чудесными получились все 12 кадров. А съемка длилась не более 10 минут. В моей практике подобное было впервые.

Зашли в помещение «Фотографии». Я сказал: «Сегодня 8 Марта. Как бы мне хотелось поздравить тебя с Женским днем красивым снимком». Быстро проявил пленку, и после обеда мы уже любовались снятыми кадрами. Из них я сделал триптих.

Зрителю нравится снимок «Мороз и солнце…» В нем много яркого света, эмоций и движения. Об этом снимке было написано много лестных слов в книге отзывов.

В Сургуте Женя занималась танцами. Я загорелся снимком с названием «В вихре танца». Женя в красивом платье крутилась в павильоне, а я снимал. Хотел сделать снимок чуточку нерезким, но не угадал. Просто не было опыта в подобных съемках.

Фотография в жизни этой девушки сыграла важную роль. Приехав в Москву, она поступила в Гнесинку (если я правильно помню), окончила ее по вокалу. На ужине по случаю окончания вуза она сказала: «Жаль, что сейчас рядом нет Вячеслава Петровича. Благодаря фотографии я сегодня среди вас».

Когда-то Леся видела ее по телевизору: она пела песни. Ее фамилия – Замчалова. На выставке в 2009 году я попросил москвича найти ее, но безрезультатно.

Когда заработал мой сайт, я написал несколько писем с целью найти своих бывших моделей. В том числе написал и Замчаловой. Но получил ответ: «Не проживает по данному адресу». Запрос на квартиру ее родителей с Урала тоже дал отрицательный ответ: «Не проживает». С каждым годом все больше угасает надежда на то, что я когда-нибудь узнаю, как сложилась жизнь этой модели.

К сожалению, со многими девушками у меня утрачена связь. Зато благодаря интернету сейчас их фотографии смотрит весь мир. Надеюсь только на случай: а вдруг кто-то из них увидит мой сайт и позвонит?

Фотокорреспондент Всеволод Тарасевич писал: «В фотографии – в общем смысле – в нашей стране нет даже скромного представительства, официального, которое занималось бы нашими делами, нет ни одного человека, который бы получал зарплату. В этом случае с полным основанием можно сказать: фотография у нас как бы «отделена от государства». Сегодня нет ни одной развитой страны, где не было бы специальных учебных заведений, готовящих людей упомянутых выше профессий. В США специалистов только с высшим фотографическим образованием выпускают 67 университетов; специальные учебные заведения есть во Франции, Германии, Чехословакии. Всего в западном мире, по данным ЮНЕСКО, существует 12 тысяч вузов, колледжей и школ, готовящих фотографов…»

Слова Тарасевича «Настоящая фотография в подписи не нуждается» стали крылатыми. У нас жизнь фотографов – хаотическая: каждый идет своим путем и в одиночку что-то ищет. Раньше были училища, где мастерство фотографии преподавали специалисты, ученики ездили на практику на море и хоть чему-то могли научиться. Фотограф был когда-то востребованным и уважаемым человеком. Он созерцал и запечатлевал историю своей страны, оставляя память о ней для потомков. Возможно, со временем государство поймет, что нужно сохранить память о великих мастерах фотографии. Например, в память о Романе Баране надо сделать музей во Львове. Ведь пока живут люди, которые с ним работали, можно собрать много интересных материалов. Олег Бурбовский из Запорожья по сей день каждый месяц устраивает фотовыставки. Цены на все растут, а он даже льгот никаких не имеет. А в его теле течет фотографическая кровь. Дорога ложка к обеду, а мы об этом забываем. А Бурбовский и Баран работали вместе в Запорожье.

Аппарат «Пентакон», объектив 180.


Из моей жизни.

Директором «Тюменьоблфото» был чудесный человек – Михаил Кириллович Калиниченко. Он творчески мыслил и хотел сделать что-то новое, прогрессивное. Но одного желания было мало – надо было иметь профессиональные кадры, которые сумели бы внедрить в жизнь им задуманное.

Прошел первый областной фотоконкурс, где я всех участников просто очаровал своими работами. Зона 35 областей была в Иркутске. Игорь слетал в Москву, привез 10 бутылок французского коньяка «Хеннесси», шоколада и консервов. Как хорошо сидели на травке в аэропорту Тюмени! Лето было в разгаре. Я тогда еще не знал, что, летя в Иркутск, я открою себе творческую дорогу в России и СССР. Это будет мой первый шаг в настоящее творчество.

Прилетели в Иркутск, аэропорт в городе, льет сумасшедший дождь. Но я не огорчился, потому что у меня в дождливую погоду всегда открывается полоса везения. Подали такси, мы в него сели и поехали. Первое, что я спросил у водителя: «Где можно найти рыбу омуль?» Он ответил: «Без проблем. И с запашком можно. Минут двадцать – и вы получите омуль». Калиниченко вставил свои пять копеек: «Зачем тебе, Славочка, куда-то ездить за этой рыбой? В магазин «Океан» поедем и купим». Я согласился, а напрасно: так тогда и не попробовал омуля.

Поселились мы с Калиниченко в отличном двухместном номере гостиницы. После обеда пошли на выставку. Там был чудесный большой зал, естественное освещение. Мои работы размером 50 х 60 просто вырывались из общего контекста фотовыставки – все ими интересовались. Было задано множество вопросов о таких работах, как «Шахерезада», «Портрет геолога», «Ах, эта свадьба».

Юрий Морозов – куратор из фотоминистерства – очень лестно отозвался о моих работах. Подводя итоги, он сказал: «Подобных работ на выставках этой зоны еще не было. Были фото Заполярья, атомных ледоколов, вулканов, зверей и охотников, но не было качественных портретов. А ведь портрет – это основа фотографического искусства».

Вечером пригласили Юрия Ивановича Морозова поужинать с нашей делегацией. Счастье человека в том, что он может тратить деньги, не думая о том, что они закончатся. У ребят с Дальнего Востока попросили рыбы и икры. Принесли икру в банках – черную и красную. А сколько принесли рыбы!

Вечером накрыли шикарный стол. Все пришли, сели, и вдруг кто-то спросил: «А где хлеб?» Другой отозвался: «Пять минут – и я принесу». И вдруг – стук в дверь. Пришла комиссия по соблюдению правил проживания. Кричат: «Откройте!» и стучат так, что вот-вот дверь вывалится. Ведь в то время в стране был сухой закон, и за его несоблюдение могли выгнать с работы. Юрий Иванович стоял у открытого окна и, задумавшись, смотрел. Наконец, стук прекратился, и мы начали ужинать. В то время я пил коньяк, то был прекрасный напиток. В три часа ночи Морозов говорит: «Вы, ребята, продолжайте, а мне нужно дописать доклад».

На выставке собралось много народа, чудесно пообщались. Я был одет во все белое, подтяжки были с американским флагом. Подходит ко мне красивая дама:

– Я – начальник «Хабаровсккрайфото. Как бы я сейчас выпила шампанского. Вчера была пьяной. Ты сможешь достать, я в этом не сомневаюсь.

– Слушаюсь, – ответил я и пошел.

Взял такси и поехал в ресторан. Прошу шампанское.

– Нет, – отвечает мне барменша. – После 2 часов купите. Я уже заплатила штраф.

– Я оплачу вам штраф.

– Нет, это уже будет не штраф. Второе нарушение приведет к увольнению с работы.

Говорю водителю такси:

– Вот жизнь настала: не могу без проблем купить шампанское.

Он говорит:

– Просто нужно переплатить – и все будет.

Я дал ему деньги, и он вскоре привез шампанское, шоколад и фрукты. И мы поехали на выставку.

Вечером была пьянка в ресторане. Все отлично было организовано: гостиница прекрасная, командировки оплачивали… Да, хорошие были времена, создавались все условия для творчества, только твори.

На следующий день была поездка на Байкал. Комфортабельные туристические автобусы, экскурсоводы, красивая горная местность, река Ангара… И вот уже Байкал. Погода была жаркая, я разделся, трусы «Адидас», и прыгнул в озеро. Но моментально выпрыгнул: вода была чистейшая, но очень холодная. Оделся и пошел в торговую палатку. А там ужас: никакого выбора закуски нет. Купил рыбу, хлеб и пошел к автобусу. В те времена я ездил с рюкзаком – спортивный, голубого цвета. Взял бутылку коньяка и пошел к Байкалу. Как все просили: «Дай граммчик выпить на берегу Байкала!» Выпили по пару граммов, а остальное отдал ребятам. Уезжая, бросил много монет в Байкал.

На обратном пути бросал копейки в Ангару. Уже там, в Иркутске, я мечтал вернуться на Байкал и фотографировать девочек. Иркутяне обещали, что катер будет и на нем повезут в самые красивые места. У экскурсоводов спросил: «Где дача Эйзенхауэра?» Я знал, что ее строил Хрущев, так как он был владельцем всех земель. Но экскурсоводы об этом ничего не слышали.

Утром с Михаилом Кирилловичем пошли позавтракать в ресторан. Оказалось, что официантка была родом из Тернопольской области (село Плотыча), ее родители были сосланы. Она нам принесла в бутылке из-под воды коньяка. Мы выпили, и она на салфетке написала свой телефон: «Дай знать, куда угодно приеду». Салфетка была в книге, я потом позвонил, но на том номере оказалась больница.

Калиниченко улетел первый, за ним я вылетел в Томск к дочери Ире и брату Юрику. У них в гостях была мамочка. Я в рюкзаке вез много рыбы, у одной даже голова торчала – не помещалась. Сидел в самолете рядом с генералом. Разговорились. Он – заядлый рыбак. Спросил у меня:

– Как называется рыба?

– Не знаю, мне ее ребята дали с Дальнего Востока.

– Может, попробуем? У меня есть коньяк.

– Согласен.

Генерал тоже возражать не стал.

– Как у рыбаков сделаем: ваша закуска, моя выпивка.

Пока долетели до Томска, прилично выпили. Выходя в Томске, я дал ему рыбы, он был очень доволен.

В Томске меня встретил брат. Сели в машину и поехали на дачу, которая была на берегу Оби. Юра растопил баню. Как он сказал: «Будет парная по-черному». Я искупался в Оби, и пошли за стол. Выпили, пообщались, и Юра позвал в баню. Я заглянул в парную и сказал: «Ты, Юра, парься, а я пойду к дочери и посижу у костра». Вадик, мой племянник, увидел мои адидасовские трусы и начал просить. Я пообещал, что завтра подарю. Он играл в футбол. Вечером сидели долго. Мамочка была довольна. Ложась спать, Юрик не успокоился, пока не поубивал всех комаров.

Утром пришел профессор Кононов с женой и позвал к себе в гости. У него я похмелился, поел, поговорили о том, о сем, и я пошел к своим. По дороге на меня налетел огромный столб комаров. Пронеслись через меня, но ни один не укусил. Мне сказали: «Поздняя весна. И сразу два выводка комаров вышли в жизнь».

Только сегодня осознаю величие Байкала и гостеприимство Иркутска. Оно стало как бы стартом к моему восхождению на олимп. Спасибо вам, Байкал и Иркутск.



№ 130.

«Все мое богатство со мной».

Этот снимок я сделал лет 30 тому назад. Тогда даже не думал, что он окажется таким удачным. Мама этой девушки просила открыть ее дочери лицо, ибо трудно будет доказать, что на фото она. По слухам, эта девушка выехала в Болгарию. Я уже об этом снимке писал ранее. Даже встречался с главным гинекологом Москвы – возникли вопросы.

Роману Барану очень нравился этот снимок. Вот его слова: «В нем все эффектно и красиво». В этом снимке есть все точки: низ, середина и верх, теневой свет, мастерски высвеченная грудь, отображающая красоту женщины. Стойка у модели – идеальная, формы тела – правильные, красивая подставка в антикварном духе. Такую точно подставку я видел в Ленинграде, только в два раза больше. Она стояла в витрине магазина. Жалею, что не купил ее. Тогда были деньги, и я начал собирать антиквариат.

Сколько было желающих купить этот снимок. Он всем нравился. Но я не продал. То было хорошее время: мысли в голове просто роились, причем оригинальные.

Схемы построения кадров у меня всегда были правильными. Я никогда не блуждал. За мной стояли Беленький (Москва) и Баран (Украина). Это корифеи фотографического мира, и я не имел права делать ошибки.

В книге я описываю свое мнение о фотографиях, раскрываю свои взгляды на съемку, на моделей, на жизнь. Может, кому-то не все нравится, кто-то меня осудит. Но это моя книга, а поэтому в ней описана моя жизнь – жизнь, которой я горжусь.

У всех жизнь разная. В моей тоже не обошлось без сложностей и проблем. Мешали мне укоры и указания жен, запреты снимать, иногда доходило и до скандалов. Материальная сторона была крепкой. Моя третья жена в Сургуте всегда говорила: «Только не вези кур, а то мы с ребенком скоро закукарекаем». В морозилке у меня всегда было пол свиньи, стояла икра, которую никто не ел. Что надо было лучшего? Хотя все познается в сравнении… Часто покупал жене золотые вещи. А она всегда говорила: «Ты купил блохи, в ушах их не видно». Она часто переходила допустимые жизненные грани, но я этого не замечал. Я был весь поглощен работой. Тогда я еще не знал, что творческому человеку всегда лучше жить одному…

Марк Твен писал: «Жизнь сама по себе лишь греза, сон». Сны для меня значат очень много. Во сне я читаю свою книгу и радуюсь, что она так красиво написана. Одни сны после пробуждения забываются, другие надолго запоминаются. Иногда их содержание я пытаюсь расшифровать по соннику. И все всегда сбывается.

Павильонная камера, объектив «Ксенар» 360.



№ 131.

«Маэстро в тени».

Модель зовут Юля. Она жила в Киеве, сейчас – где-то в Европе. Юля просто везучая. Она на одном снимке с «Монро» – красивый коллаж. Да и этот снимок великолепен. Краски ее «одели»: стройное, длинноногое тело разрисовано разноцветными узорами. Я – на дальнем фоне сижу на стуле в задумчивой позе. Ноги модели для меня служат словно бы красивой аркой.

Уговорил Тамару Удину разрисовать модель. Она сказала: «У меня есть австрийские краски, они очень яркие. Приехала Юля. За окном – зима. Утром пошли ко мне на работу. Пришла Удина и на месте сегодняшнего выставочного зала начала разрисовывать модель. На Юлю направлен всего один обогреватель. Она стояла совершенно голая и совсем не комплексовала, хотя рядом ходили люди. Тогда я даже не мог себе представить, какое чудо готовила Удина фотоискусству.

Юля красиво расставила длинные ноги, на них – орнамент из красок, на попу прижала перо павлина, чуть видна красивая грудь (благодаря рисунку она как бы в бюстгальтере). На лице модели – удивительный макияж. Я на снимке – во всем белом: от пиджака до носков. Сижу, облокотившись на белый зонт.

Вечером, придя ко мне домой, мы смывали с Юли этот чудо-орнамент. Основная работа была возложена на меня, потому что краска не очень хотела смываться.

Сегодня на месте этой съемки находится музей и зал Леси, в нем все ее фотографии. Игорь Мамибой сделал кадр и вошел с ним историю фотографии.

Львовская газета дала этот снимок под кричащим названием: «За любовь к женщине меня выгнали из комсомола». Роковое название. В то время, если выгоняли из комсомола, вся твоя жизнь могла остаться без будущего. Я бы мог вступить в партию и пойти работать в ТАСС, потом, может, перешел бы в АПН и жил бы за границей. Но тогда с партией шутить и обманывать было невозможно. Когда-то в Збараже звонили из РАТАУ, из Киева и предлагали работать у них. И вдруг всплыл бы когда-то комсомол – и я за бортом. Этот вердикт поменял мою жизнь: я покинул Красноярск и поехал к родителям в Ровно. Заново поступил в пединститут в Кременце. Об этом знал только Богдан Михайлович Шиян – декан факультета физического воспитания. Он когда-то в Дрогобыче работал вместе с моим биологическим отцом Николаем Домницким. Одним из самых умных моих шагов было то, что по совету своего отчима я покинул Красноярск. Он убеждал меня, что здесь будет очень сложно добиться настоящего успеха. Поехали в Украину.

Что-то все время меня оберегало в этой жизни, не дало сделать неправильный шаг. Спасибо тебе, жизнь, за это.

Да, жизнь меня баловала и награждала счастьем людей, которые были вместе со мной. Но они этого никогда не понимали. Они тянулись к звездам и теряли почву под ногами. Возможно, потеряли больше, чем нашли. А я всегда говорил: «Делай, как я, делай вместе со мной и старайся меня обогнать».

Когда я вернулся в Тернополь, я попал в адский круг. Всем вроде я нравился, все брали с меня пример, тянулись за мной. Им казалось, что они уже оторвались от меня и бегут впереди меня. Они мне в глаза говорили: «У меня будет настоящая семья. Я вас с Бараном уже похоронил». И где они сегодня? Хаотически и на халяву еще никто не вышел в люди. И вдруг «Автограф» делает фотовыставку. Призовой фонд – 1000 долларов. Присылают мне приглашение: «Участвуй, Костюков, в конкурсе. Среди уличных фотографов ты не завоюешь никакого места. Ты брал Союз, а тут тебя взуют». Это новая генерация хотела свести со мной счеты. По рангу, мне было стыдно принимать участие в конкурсе такого уровня. Почитаете книгу, что говорили корифеи обо мне…

Все в жизни просто, но это не все понимают. Все куда-то рвутся, без шага переходят сразу в галоп, а тут задние ноги обгоняют передние. А это катастрофа.

Да, сегодня я имею прекрасный материал для книги. Но сумею ли я его достойно донести до читателя. Где моя палочка-выручалочка – журналистка ленинградской газеты «Смена», которая мне сказала: «Ты напиши, а я из этой книги сделаю бестселлер». Сегодня я не могу ее найти. В редакции сказали: «Вышла замуж и уехала в Бангладеш». Но, думаю, что читатель меня простит за отдельные стилистические погрешности. Ведь победа уже в том, что я эту книгу пишу.

Сегодня нахлынули воспоминания ранней юности, когда я читал и учил наизусть стихи. Да и сам писал… То было мое золотое время. Это было более 60 лет назад. Я никогда не мог себе представить, что на пороге своего 80-летия я буду писать третью книгу. Уже забываются стихотворные строки, но память еще многое сохранила. Да, я в молодости накачал себе чудесную фигуру, моржевал сам и Лесю научил зимнему купанию. Я завоевывал Союз, взял гран-при на Первой Всесоюзной фотовыставке, был председателем жюри, моя выставка экспонировалась в разных городах СССР. Я сделал лучший фотосалон в Союзе. Роман Баран говорил: «Ты первый фотограф, о котором писала центральная газета «Правда». Я делал выпуск Академии ЦК КПСС, выставлялся в Верховном Совете я фотоэротикой, я – автор четырех фотовыставок, два раза выставлялся в Москве, меня называют пионером советской эротики… Мою творческую дорогу уже вряд ли кто-то повторит. Развал Союза сорвал мне несколько запланированных съемок. Байкал, Камчатка, Эльбрус – это могли быть съемки века. Но они не состоялись не по моей вине.

Сейчас у меня есть персональный сайт, его смотрит весь мир. Тернополь два месяца подряд сидит на сайте. Дай Бог, вам быть настоящими мастерами!

Но вернемся к снимку. Я уже писал, что многое в жизни происходит в повторах. Когда-то в конце 60-х годов прошлого столетия в Ровно в парке я сфотографировал свою дочь у мамы между ног. Получился хороший снимок, но маме он чем-то не понравился. А поэтому он, как говорится, ушел в архив. Где-то он у меня был. Возможно, найду. Но я решил его повторить. Здесь основным творческим звеном была Тамара Удина. Ведь приличную фотовыставку без помощи нельзя сделать. Мастерам за границей подбирают места для съемки, ищут моделей. Сегодня у нас это не возможно.

Юлечка рослая, идеальная фигура, приятное лицо, никаких комплексов. Она вся отдавалась фотографии. Если бы ты знала, как тебя на выставке просто пожирают взглядами! Не знаю, что думают зрители, но слюни, наверное, глотают. Как сложилась твоя жизнь, Юля? Видела ли ты себя на сайте? Знаешь, что я сейчас подумал: с твоими внешними данными бродить бы тебе по царским покоям. Хорошо наносились австрийские краски на твое прекрасное тело, но отмывались с большим трудом. Счастья тебе и здоровья, Юлечка! Пусть тебе всегда дует попутный ветер…

Аппарат «Мамия».

PS. Дорогой читатель, я помогал Юле отмыть краски с ее тела. Тер долго и усердно, а в мыслях был далеко. Я ждал завтрашнего дня, когда проявится пленка, но даже не мог представить, что Юля будет на коллаже вместе с Монро. То был мой звездный час, и о глупостях я даже не думал…


Из моей жизни.

Люблю читать и записывать красивые слова о жизни, о женщинах, но очень часто забываю отметить, кто их автор. Есть целая серия книг, которые называются «Золотые россыпи». В интернете можно найти интересную книгу Геннадия Феоктистова «Слова сказанные и прочитанные», в которой он собрал афоризмы и мудрые высказывания известных людей. Некоторые из записанных мною фраз взяты из этой книги. Ну, и, конечно, из любимой мною книги Отто Вайнингера «Пол и характер».


… Приснился мне сон: кричат вороны. Я уже даже во сне начал как-то тревожиться. Некоторые из моих знакомых говорили, что это плохой сон и мне надо избавиться от этих ворон.

Утром в коридоре слышу где-то крик ворон. Мне казалось, что это рядом. Целый день об этом думал. Вечером в туалете курил, и в вентиляционной шахте услышал шум за пластмассовой перегородкой, как будто в нее что-то билось. Открыл одну полоску, где снимаю показания счетчика на воду, – и все затихло. Пошел на работу и как-то об этом немного забыл.

Придя с работы, заглянул в туалет: планка, которую я отодвинул, была открыта. Взял зажигалку, включил свет и вижу, что в углу сидит два маленьких вороненка. Все стало ясно. Вверху есть дырка для вентиляции, и они как-то в нее залезли. В шахте летать практически невозможно, тем более что там почти темно. Я накрошил птенцам хлеба и пошел спать.

В пять утра оторвал снизу планку, присветил и увидел, как они сидят, прижавшись к стенке. Засунул руки и легко вытащил первого птенца, положил в целлофановый кулек и полез за вторым. С ним прилично помучился, потому что сразу не смог его удобно захватить рукой, а отпускать, чтобы взять удобнее, боялся – вдруг потом не поймаю. Но потихоньку как-то вытащил и второго птенца, положил и его в кулек, а потом понес на балкон. Первый выпорхнул сразу и с каким-то страшным криком полетел к дому напротив. Мне казалось, что он подал сигнал «SOS», и к нему сразу же слетелись вороны. Их было очень много. А потом из кулька вылетел и второй вороненок с таким же криком. И снова его окружили вороны…

Все это происходило накануне моего дня рождения. Я подумал: через два дня мне будет 76 лет; а вдруг это какой-то знак? Я во все верю, а особенно в то, что законы природы гораздо сильнее нас… Но, к счастью, ничего плохого не случилось..

Приехала из Парижа Обаяние. Она хорошо рассуждает, мечты у нее громадные. Но на этот раз я решил ее фотографировать, а она пусть выбирает позы, я ни одного слова не вставляю. Ее дочь занялась фотографией, как ни странно. Теоретически – это моя заслуга. И дай Бог, ей зеленой дороги в фотографическом мире.

Росло мое мастерство и росло количество учеников, преданных фотографии…


Из моей жизни.

Вспомнилась мне одна история. Сначала приехала очень красивая и стройная дама, одетая по последнему крику моды. Представилась жительницей Крыма. Сказала, что знакома с моим творчеством. Хотя прошло уже почти 30 лет, но я и сейчас помню, как у нее были отточены все движения, мимика лица в такт этим движениям, как будто она была из американского фильма. К моему стыду, я не знаю, кто она по профессии, но, в моем воображении, она была идеалом женственности. Сказала мне:

– Я хочу иметь фотографии. Возможно, вы не делали подобного, но думаю, что это вам понравится. Я приеду с двумя подругами, и мы будем показывать эротику в оригинальном белье. Это будет через неделю в 19.00. Негативы мы заберем. До встречи!

И действительно, через неделю ровно в 19.00 приходят ко мне две дамы (одна подруга не приехала). Они сразу же ввели меня в другой мир – мир новый и очень красивый. Таких красивых женщин я еще не видел: высокие, стройнющие, голливудские ножки… Я просто потерял дар речи. Не знаю, сколько времени я молчал. Дама, которая приезжала ко мне неделю назад, вывела меня из транса:

– Дайте мне ключ. Я закрою дверь. Мы будем переодеваться. Но вы можете присутствовать.

Начали с того, что расстелили на полу яркое, красочное покрывало возбуждающего цвета. Потом взяли сексуальные подушечки, и начался процесс переодевания. Плавочки – впереди только маленький треугольник, бюстгальтеры прикрывали только соски. И это все на великолепных фигурах. Легкое движение рук по телу, как будто начало танца. Со временем они сели на пол, и танец продолжался. Потом двигались уже лежа на полу. Я так увлекся этим зрелищем, что поначалу даже забыл, что мне надо снимать.

Все это действо продолжалось довольно долго. Я сделал много кадров размером 6 х 6 см. У меня по телу бегали мурашки, в таком состоянии я находился впервые. Это были новые для меня муки творчества. Женщины устроили мне ликбез, который сопровождался стонами и оханьем. Все движения дам были идеальными, и мне показалось, что научиться этому невозможно – с этим надо родиться. Женщин вели какие-то невидимые силы, они были, словно в другом мире, и дарили настоящее наслаждение. Танцевальные движения на своем пике сопровождались дрожью всего тела, которая напоминала оргазм – крик любви. Для моих глаз это было незабываемое зрелище.

Но другой вопрос: как и где встретились эти красавицы? Возможно, неизвестные силы их как-то соединили, помогли найти друг друга, а потом они нашли меня, чтобы я смог запечатлеть их красоту. Фото есть фото. Но сегодня существует и видеосъемка. Если бы тогда все это снималось в движении, это было бы прекрасно: были бы видны все мелочи красивых любовных сцен, которые сводили бы зрителей с ума.

Еще древние писали: «Есть музыка, стихи и танцы». Надо же! Мы все это извратили, опошлили. Интернет засорили всякой грязью, которая влияет на психику человека. Общество движется в совсем неправильном направлении, и что-то изменить, наверное, уже невозможно.

Говорят, есть «пионерские лагеря» в тайге, джунглях, на островах. В любую сторону на сотни километров нет ни одного человека. В цивилизации там живут алкоголики, наркоманы и игроманы. Это люди с деньгами. За месяц-другой они отвыкают от всех этих болезней и зависимостей.

Вчера в передаче «Орел и решка» показали Швейцарию. В магазине сыров участница программы съела много сыров, и в финале продавщица угостила ее ликером. Какие поля, насаждения! Цены В Швейцарии сумасшедшие, но люди живут, все берегут.

27 апреля моей мамочке было бы 100 лет. Шел домой, взял чекушку коньяка, решил помянуть. Выпил стопку и вырвал. Так был отпразднован юбилей мамочки…

Когда-то в юности девять месяцев не пригублялся к спиртному. Занимался спортом, круглый год купался. В магазинах – море коньяка: «Греми», молдавские, «КВ», «КВВК» (коньяк выдержанный высшего качества, настоянный в дубовых бочках). А збаражское вино, которое знал весь Союз! В сапогах топтали ягоды и фрукты, все было натуральное. Но мы не ценили этого, а просто смеялись.

Адольф Гитлер… Вся Германия ему поверила и двинулась за ним. Он покорил всю Европу, но на его пути встал Сталин. Он поднял огромную страну и сделал невозможное – уничтожил врага. Гитлер обладал самой большой и самой красивой в мире коллекцией порнографических рисунков. В фондах Германии они, наверное, сохранились…


№ 132.

«Огонь желаний».

Снимок был спечатан 1 х 2 метра. Это пик светового потока, это красота красок, триумф контрового света. Какие легкие переходы светового рисунка! Да, уметь выставить подобный свет – это фотографическое счастье. Изо дня в день я его совершенствовал, менял напряжение. Это Сургут. А прошло уже почти 30 лет. Там я понял, что напряжение в съемке – это все. Вся пластика света заключается в нем. Приятно рассматривать подобные фото, особенно большим форматом. Мысли плавают, даже не знаешь, с какой точки делать осмотр. Ни в одном учебнике ничего подобного я не встречал. Значит, мы ничему не могли научить. Сегодня встречаются самоучки. Они все знают, все умеют, но они Украине не нужны.

Правильные черты лица позволили сфотографировать модель в профиль. Какой на этом снимке перелив красного цвета – просто огненный. Начало – желтоватый оттенок, который постепенно переходит в огненный. Какой чудесный фон! Он просто прилип к образу. Аппарат «Пентакон», широкоугольный объектив, полностью закрытая диафрагма, съемка со штатива. И получился очень тонкий негатив. Как я уже писал, через негатив должна читаться газета. С него спечатал 1 х 2 метра. Цвет горел, это был самый красивый слайд.

Да, я автор четырех фотовыставок. Они состоялись. В мире подобного нет. Сегодня мне кажется, что красивый и грамотный свет может даже поменять и внешность. Сейчас для экспериментов есть все условия, цифра может все. Сегодня уже снимают дронами, поменяли с ними все правила съемки. И, возможно, свадебные альбомы получили новое изображение с высоты. Интересно, что будет через 50 лет? Прогресс с космической скоростью летит вперед, и он принесет много нового.

Я первый в СССР начал снимать с зонтами. Ничего не было, обыкновенные зонтики, я их красил, укреплял, делал пробные съемки, и так почти всю жизнь. В Збараже на природе уже пользовался зеркалами, это все обогащало мое творчество. Сегодня мне не верится, что я шел без ошибок, я всегда все тщательно обдумывал.

Когда-то на массиве «Дружба» был магазин «Спорттовары», и я его снимал. А фото «Березиля»… Это выше крыши. Зайдите ко мне в гости, и я покажу «Березиль». Он у меня в альбоме. Как я правильно делал, что печатал альбомы. Там рост моего творчества.

Аппарат «Пентакон», объектив 180.


Из моей жизни.

… Как хорошо, что перед курсами во Львов я догадался написать во все областные центры с просьбой помочь мне найти моего биологического отца Домницкого Николая Ивановича, 1905-1920 года рождения, который до войны проживал в Киеве и Киевской области, а после войны в семью не вернулся. Сегодня в Киеве только на родственные фамилии принимают запрос и дают ответ. А тогда на старый новый год выпал выходной, и я пошел на главпочтамт, куда была адресована вся корреспонденция. Я получил огромное количество писем и начал вскрывать конверты. Один за другим ответы были одинаковые:

«На ваш запрос областной паспортный стол сообщает, что гражданин Домницкий Николай Иванович проживающим не значится». (Фамилия и подпись начальника паспортного стола).

Открывал письмо за письмом, но везде читал «не значится». Осталось с десяток писем, и я пошел перекурить. Хотел уже вообще их выбросить, не читая, потому что надежды практически не оставалось. Но потом все-таки решил открыть все оставшиеся конверты. И вдруг читаю: «На ваш запрос отвечаем, что Домницкий Николай Иванович, 1907 года рождения, сейчас проживает в городе Дрогобыч по адресу: улица Тихая, 3, квартира 2. Работает в педагогическом институте».

Первое, что я подумал: «А вдруг это просто однофамилец?» Но в просмотренных оставшихся письмах больше нигде не было положительных ответов, а поэтому я сразу поехал на автовокзал.

Шел снег, был легкий морозец. На вокзале водители-зазывалы кричали: «Кому Стрый, Ковель, Ровно, Дрогобыч?» Я сел в автомобиль «ЗИМ» на выдвижное сиденье. Ехали по узкой дороге, над которой, словно арка, соединялись деревья, густо росшие по сторонам. При свете фар казалось, что мы едем в туннеле. Все мои попутчики спешили с подарками на празднование нового года, один я не знал, куда я еду, зачем и что меня там ждет. Разговорились с одним из пассажиров – местным жителем Дрогобыча, и он пообещал мне показать, где находится улица Тихая.

Когда доехали до Дрогобыча, было уже практически темно. Нашел улицу, нужный дом, стучу в дверь квартиры. Открывает мне пожилая женщина.

– Могу ли я видеть Николая Ивановича, – спрашиваю.

– Вы, наверное, заочник? Проходите. Он скоро будет.

Проводила меня в гостиную, предложила посмотреть лежащие на столе книги и журналы, а сама ушла. Из кухни доносились приятные запахи новогодних блюд, и у меня потекли слюнки.

Вскоре раздался звонок в дверь и на пороге появился Николай Иванович. На чистом украинском языке он произнес:

– Слухаю вас…

И в это время я заметил, что за его спиной висит портрет моего брата Юрика: мальчишка сидит на стульчике. Я на мгновение замер: «Откуда он здесь?» – мелькнуло у меня в голове.

Николай Иванович разделся и еще раз обратился ко мне:

– Я вас уважно слухаю…

Я в какой-то растерянности вытащил из кармана письмо и передал ему. Он прочитал и сказал:

– Я нічого не зрозумів.

Пришло мое время раскрывать все карты.

– Вы знали Крат Валентину Ивановну?

– Да, знал.

– Так вот: я – ее сын.

Домницкий от неожиданности заморгал глазами. Он был высоким, стройным, с чуть наметившейся лысиной. В жизни он мне показался еще красивее, чем на фото, которое показывала мне мама.

– Ты младший или старший? – спросил он.

– Младший, – ответил я.

– Я сейчас вернусь, – сказал он.

Я огляделся по сторонам: большая гостиная, книжный шкаф, все в квартире сделано со вкусом… В моей голове начался круговорот мыслей.

Заходит отец с членами своей семьи:

– Это моя жена, это сын Володя. А вот бабушка.

Я увидел на глазах бабушки слезы:

– Как я любила тебя нянчить, – сказала она. – Ты был очень нежным и ласковым мальчиком. Когда бежали в бомбоубежище, я молилась, чтобы ничего плохого не случилось…

Я так и не спросил своего отца, знала ли его теперешняя жена о том, что он был женат и имел двух сыновей. Все списали на войну… Мне запомнились глаза его жены: они выражали удивление, растерянность и в то же время, словно что-то хотели мне сказать…

– Ну, что мы стоим? Сегодня же Новый год. Давайте садиться за стол, – предложил Домницкий.

Быстро накрыли богатый стол, поставили выпивку. Хозяин налил и взял тост:

– Я очень счастлив, что у меня добавилось два сына: один студент, а второй готовится к службе в армии.

Я был в каком-то шоке. Мои чувства были смешанными. Все-таки я встретил двух родных людей – отца и бабушку. Но обида преобладала, и меня словно бы укусила какая-то муха:

– Я за это не буду пить! Спасибо отчиму, что усыновил меня и вырастил, что я не только не попал в детдом, но и жил на голову выше других и был всегда окружен вниманием, теплом и заботой…

Сегодня я осознаю, что тогда был неправ. Но в тот момент я ничего не мог с собой поделать, не мог простить отцу, что он нас бросил и за 18 лет ни разу не поинтересовался, где и как живут его дети.

Всю ночь я во сне кричал имя «Галя». Может, тогда я увидел вещий сон о Красноярске. Ведь ее звали Галя…

Утром позавтракали, и мы с Домницким пошли в город. Был достаточно теплый и солнечный день. Отец завел меня к своему другу – знаменитому врачу – и представил: «Мой младший сын». Проводил меня на автовокзал, дал два конверта: в одном были деньги на дорогу, а во втором – на жизнь. Сумму я уже не помню, но знаю, что по тем временам это было достаточно много. Но я не смог смолчать и съязвил, намекнув ему на то, что он не платил алименты:

– 33 % умножь на 18 лет. Наверное, я мог бы за эти деньги купить автомобиль «Волга»…

– Но ты должен поменять фамилию на мою, – сказал отец.

– Нет, этого никогда не будет, – отрезал я.

У нас всегда были сложные отношения. Юрик со своей женой больше с ним ладили. Летом Сталина (так звали мою невестку) всегда ездила в Трускавец и жила у него в Дрогобыче.



№ 133.

«Привидения являются днем».

Это Танюша. Перспективная была модель. Я верил, что у нее будет фотографическое будущее. Она фигуристая, с приятными чертами лица, собранная и не по годам целеустремленная. Об этом снимке я люблю говорить, что модель на нем в «голливудском костюме», то есть, кроме чернозема на ней ничего нет. Съемку делали в гидропарке. Дождь хлестал, как из ведра. Был зонтик, но я им укрывал свой «Хасель». Людей не было, и модель свободно крутилась, а я снимал.

На работу пришли все мокрые и в грязи. Шли под непрерывным дождем. Я быстро пошел и проявил пленку. Увидев этот кадр, я почувствовал какое-то освобождение от грязных мыслей – в такой дождь и есть кадр. Как бы то ни было, но такие кадры уникальны. Но стоя у него на выставке, зрители даже не могут себе представить, как этот кадр рождался. Во-первых, была темень и проливной дождь. Во-вторых, я очень боялся, чтобы дождь не залил «Хасель». Такие кадры переносят зрителя в другую плоскость мышления.

Таня сегодня с мамой в Европе. Сын ее уже вырос, она давно не видела мужа, который родом из Луцкой области, а в Тернополе имел квартиру. А вдруг Таня не знает, что у меня уже есть сайт и ее фото – одно из его украшений?

Да, долго я собирал фото на выставку. Много снимал, в чем-то в съемке я уникален и не знаю, когда будет подобная другая фотовыставка. Моя любимая фраза: пройдена трудная дорога – впереди море.

Сегодня смотрю календарики своей 13-летней внучки. Их у нее уже четыре. А у меня есть красивая визитка. Люди говорят, что она самая красивая в мире. Спасибо жизни, поклон фотографии, спасибо компьютеру.

Аппарат «Хасель».


Из моей жизни.

…Сегодня 20.02.2020. Звонил Игорь из Москвы, сказал, что прочитал мои книги на сайте, неплохо о них отозвался. Но спросил, почему я не написал о многих интересных вещах. У него прекрасная память, вспомнили с ним некоторые эпизоды из нашей жизни.

Измельчало в наши дни фотоискусство. Все снимают на телефоны, один раз посмотрят, а потом вообще к этим снимкам не возвращаются. Обидно, что сейчас у нас нет почти ничего своего. Все покупаем у других стран: машины, телефоны, окна, двери и т.п. Пополняем чьи-то бюджеты.

Вчера дочь Таня делала у меня уборку, и пылесосом вытащила из-под кровати запечатанную пачку сигарет «Прилуки». Открыл и закурил: сигареты с белым фильтром, толстые по объему. Какой кайф я получил! Чувствовалось, что натуральный табак, и в то же время сигареты очень легкие. После войны были разные папиросы: для богатых – «Казбек», «Беломор, «Шахтерские», для бедных – «Север», «Прибой» и «Огонек». Пачка махорки после войны стоила 6 копеек, а ею можно было наслаждаться целую неделю. А сегодня люди, как в бедные послевоенные годы, собирают «бычки». И это в ХХІ веке! Ликвидировали санстанции, закрывают больницы, нищета наступает на людей. А что будет дальше?

… Приехав в 2009 году в Москву, окунулся в воспоминания. Слишком много у меня связано с этим городом. У нас был свой офис в самом центре Москвы – Средне-Кисловский переулок. Правда, в этот раз я не посетил то памятное для меня место – его уже не было. Это должна была быть моя квартира… Через 18 лет я снова в Москве. Странное чувство охватило меня, нахлынули воспоминания…

В Сургуте фотографировал девушку – стройнющая, приятная, эрудированная, очень интригующая мордашка, задумчивые глаза. Когда она одевалась, меня охватывало странное чувство – уж больно она была хорошая. И я ей сказал:

– У меня голова кружится, когда я представляю, как буду тебя любить. Давай полетим в Москву.

– Я согласна, тем более что я в Москве еще не была.

– Через две недели я к тебе приеду под дом, сядешь в такси, отдельно сядем в самолет и полетим.

Я немного забыл об условленном времени и приехал минут на пятнадцать раньше и уже подумал, что поездка сорвалась. Но моя красавица вышла, села в машину, и мы поехали в аэропорт. В полете время тянулось медленно. Болтали обо всем, я ей стихи читал, рассказывал анекдоты. И вот, наконец, Москва. Купили коньяк и закуску, сели в такси. Она пристально смотрела по сторонам – Москва ее впечатляла. В гостинице сели за стол, выпили за будущее, и началась любовь. Какое это прекрасное чувство, ни с чем не сравнимое… Это чувство, когда оба партнера горят и пылают нежной страстью. Мы две недели ждали этой счастливой минуты. Даже времени не подвластно стереть из памяти эти счастливые мгновения, оно просто смягчает и чуточку размывает все, что когда-то произошло.

Один вечер мы ужинали в ресторане «Прага», на следующий – пошли в ресторан «Пекин». Здесь мы любовались китайскими танцами и оригинальной кухней. Я старался жить, как хотел: всегда помнил, что от бедного в богатые – это прекрасно, а наоборот – это ужасно.

Завтра 1 Мая – День международной солидарности трудящихся. Потом – 70-летие Победы. Оставшиеся в живых немцы, наверное, плохими словами будут вспоминать Гитлера, обещавшего, что немецкая нация будет владеть всей Европой. Идеология была настолько сильна, что подростки просились на войну. А сегодня очень многие пытаются уклониться от службы. Люди не могут понять: мы выиграли войну, но у нас снова война. Чем Украина провинилась? Самая богатая страна из союзных республик, третье вооружение в мире… И все разворовали, уничтожили, потому что не было настоящего хозяина.

Как много интересных фактов было в истории!

Вспомнил, как когда-то «Советское фото» писало: «Фотограф Хельмут Ньютон» ехал в московском метро, увидел женщину, загорелся ею, хотел снимать, но она отказалась». Автор статьи в журнале комментирует: «Если бы она знала, кому отказала…»

Когда Лаврентий Берия сидел в тюрьме, делали подкоп, чтобы его освободить, но просчитались и прошли мимо.

Канада выпустила книгу о любви племянницы Чехова Ольги и Адольфа Гитлера. Положить в постель – это заслуга ищеек. В России была знаменитая служба разведки. Почему сегодня не открыть все архивы?

В Москве моя выставка была в «ХХ» кинотеатре. Вход стоил 50 копеек. Огромную книгу отзывов заказал Курдачев, она вся от начала до конца была исписана. Но потом ее кто-то украл. А сколько украденных полотен картин! И кто-то сидит, под музыку пьет кофе и любуется шедеврами…

Как правильно говорил Курдачев: «Сдай багаж в аэрофлот – завезут в Тюмень и отправят во Львов или Киев». Но моя жена говорила: «Ты делай, как делают все советские люди». Золотые цепочки, объективы и еще много по мелочам. ОРС давал мешками и ящиками консервы, рис, макароны…

Один московский корреспондент мне рассказывал о том, как в селе дед пас корову и пошел в кусты пописать. Это увидела 14-летняя девочка и попросила дела показать. Он показал. Девочка попросила потрогать. Дед искусился. Кончилось все тем, что он ее трахнул. И самое главное, что этого деда не судили. И это реалии, из которых складывается наша жизнь…

Сегодня я, как пушкинская старушка: еще не написал первую книгу, а уже мечтаю о третьей. Это как счастье одних при несчастье других.

«Гений и злодейство – две вещи несовместные», – написал Пушкин в драме «Моцарт и Сальери». Не помню фамилию миллионера из Франции, мы с Курдачевым пригласили его на ужин в «Пекин». Был Морозов из Министерства культуры, с ним был переводчик. Курдачев спел песню на французском языке. Оказалось, что это его любимая песня. Миллионер выпил, потом я прочитал стихи и началась общая пьянка. Все закончилось в лесу. Как он просил забрать выставку в Париж…

Уже давно пишу книгу при выключенном телевизоре. В квартире тишина и ничто не отвлекает.

Скоро будет 40 лет, как когда-то договорился с одной девушкой о встрече на остановке у моего дома. В квартире был накрыт стол, а я час прождал на пустой остановке. Возникло подозрение, что городской транспорт не ходит. И это оказалось правдой: через пару дней встречаю эту девушку, а она говорит: «Извини, не ходили троллейбусы, и нечем было добраться».

Не помню, что я снимал на стадионе, но потом сел со своей знакомой на лавочку и начали болтать долго и ни о чем. И вдруг сзади я услышал голос моей второй жены, обращенный к этой девушке: «Если я тебя еще раз увижу с моим мужем, ты будешь всю жизнь жалеть об этом!»

Фотографировал одну девушку, она хотела выехать за границу. Забрала фотографии, они ей очень понравились.

– А можно к вам прийти в гости? – спросила меня.

– Приходи завтра утром.

– Хорошо, я буду в семь часов.

Встречаю.

– Я приготовила завтрак.

Какое это оказалось нежное создание… Нам так хорошо было вместе. Но потом она исчезла. Лет через восемь я ее встретил на улице 1 мая:

– Я, Вячеслав, вышла замуж.

Больше мы не виделись.

… Информация преодолевает все границы. К нам уже ворвался Хельмут Ньютон, Ричард Аведон, уже можно купить каталоги их фотографий. Были на руках чудесные журналы, в комиссионных магазинах было много импортной фототехники…

Был в Москве на Ваганьковском кладбище. Оно очень окультурилось. Одна дама сделала мне экскурсию, показала все могилы знаменитостей, много рассказала. Памятник Есенину поменяли. Не знаю, правильно ли сделали, ведь старый памятник был историей. Сколько людей было там! Это был народный поэт, его любили и никто даже не знал, что его дед имел корабли, которые ходили по Волге, а нам внушали, что Есенин – крестьянский сын. Сын Есенина Константин был известным статистиком футбола СССР. За 40 лет работы футбольным обозревателем он собрал огромную картотеку о футболе и футболистах, это была поистине футбольная энциклопедия. Константин умер в день взрыва на ЧАЭС и похоронен на Ваганьковском кладбище в одной могиле с матерью Зинаидой Райх, как он и завещал. А внебрачный сын Есенина Александр был математиком, и философом. Параллельно с научной деятельностью он писал стихи, за которые получил репутацию ярого антисоветчика. Из-за "опасной" поэзии он кочевал по психиатрическим клиникам и в 1968 году эмигрировал в США, где и умер в марте 2016 года.

Абдулов похоронен на центральной аллее. На его могиле – красивый памятник белого цвета. Его мыла молодая девушка. И какая-то молодая ссыкуха залезла на памятник и начала делать разные выкрутасы, а ее фотографировали. Но народ ее быстро выгнал. Рядом – могила Льва Яшина. Был на могилах Филатова, Тарковского, Евгения Дворжецкого, Талькова, Пуговкина, Вицина и множестве других. В церковь не зашел, потому что уже не было времени. Я всегда, бывая в Москве, заходил на это кладбище и обязательно посещал могилу Есенина.

… Сегодня у Олега из Запорожья спросил, живет ли еще Жаботинский – штангист в тяжелом весе. Олег с ним знаком. Сказал, что часто болеет, высокий и полный. Жаботинский – один из тех людей, которые приносили славу Родине, но Родина о них забыла. Из интернета узнаю, что многие знаменитости просто бедствуют, никакой помощи от государства не имеют. А жаль. Их время просто ушло.

Сколько странных мелочей приходит в сновидениях, как будто я начинаю новую жизнь – юный и радостный. К чему это все? Как часто шорох рукописей приходит во сне, я отчетливо слышу его звуки. Сны приходят ко мне с какой-то регулярной последовательностью. Сегодня я уже даже не пытаюсь узнать смысл того, что мне приснилось. В одном из последних снов голос говорил мне, чтобы я больше не обращался к искусствоведам, потому что у меня есть главный «искусствовед» – это мои благодарные зрители, которые любят меня и ценят мое творчество.

Осталось написать к лету, как и в чем меня хоронить. Все опишу, все куплю. Ведь рано или поздно это произойдет, так пусть же все будет по-моему. Будет только два цвета: белого цвета будет костюм (кстати, из этого цвета можно при умении сделать любой цвет) и второй цвет будет коричневый (это цвет Рембрандта) – коричневая косынка и под золото нитками будет написано «Фотохудожник Вячеслав Костюков».

Фотографы меня упрашивали и готовы были заплатить большие деньги, чтобы я научил их раздевать моделей. Лесина бабушка говорила, что у меня сильный гипноз и благодаря ему я всех раздеваю. А действительно: как у меня это получается?



№ 135.

«Дама с веером».

Света всегда прекрасна и глубоко психологична: будь то фото в полный рост, портрет, с цветами, с закрытыми глазами, в коллаже – она везде неотразима, и энергия от нее просто хлещет.

На этом снимке она напоминает даму 18 века. Нежные краски, мягкие цвета и, конечно, тень веера – все соединено в единое, гармоничное целое. Черное платье, открытые плечи, глубокое декольте, светлые волосы, закрытые глаза и томное выражение лица. У Светы особая красота – красота жизни. Поэтому зритель на выставке всегда ею любуется. Приоткрытый рот создает динамику снимка, он дышит жизнью. В который раз уже вспоминаю, что Роман Баран почему-то не воспринимал открытый рот. Он эти фото «графинь» пропускал мимо своего взора. И, наверное, я так думаю, что в своей книге он бы написал это обо мне. Но этого мы уже никогда не узнаем. Уходят мастера, фото-графы… И когда им будет достойная замена?

Да, Света – индивидуум. Она полна энергии, она влилась в ХХІ век своими чудо-фотографиями, она бежит впереди, и ничто ее уже не остановит.

Аппарат «Пентакон», объектив 180.



№ 137.

«Графиня де Монсоро».

Посмотрев на этот снимок, Женя Удин меня спросил: «Где ты нашел такой красивый фон?» Ты прости меня, дорогой читатель, но я ему ответил честно: «Это общественный туалет на берегу тернопольского озера, там такие стены». Женя залился смехом, то ли от неожиданности, то ли от того, что воспринял мои слова как шутку. А на самом деле все так и было. У меня даже есть свидетель – ретушер Валя Кудрик. Она помогала нам с Лесей делать снимок – освещала зеркалом. У Вали легкая рука. Фон, действительно, получился оригинальный и не броский – все, как я хотел.

Хотя кого вообще интересует фон и купленное на секонд-хенде одеяние? Главное – дать удачный кадр. Эту одежду Леся потом увезла с собой в Канаду. А вдруг когда-то на аукционе она или ее дети продадут… Через пару недель после удачного снимка мы решили отнести продавщице с секонд-хенда магарыч за то, что она нам такую необычную вещь продала. При покупке она нам говорила, что эту одежду театр отложил для себя, но мы с Лесей ее уговорили продать ее нам. Но, к сожалению, мы так и не нашли эту продавщицу.

Сегодня 03.01.2020, сейчас 5 часов утра. Это самое лучшее время для писания. Леся на фото просто сказочная: гордая, неприступная, величественная, даже немного высокомерная. Именно такой образ нам был нужен – как в старые времена. И все получилось. Есть в этом образе Леси что-то завораживающее. Скорее всего – это состояние души. Психологизм – очень важное качество любого портрета. Об этом много писал философ Отто Веннингер. Снимок привлекает взоры зрителей. У Леси правильные черты лица, она здесь – европейка и, возможно, одна из самых красивых.

Кстати, туалет этот уже давно закрыли. И только это фото будет напоминать о его оригинальных стенах. Красивая, завораживающая структура камня и полосы на нем, как какие-то таинственные знаки. А ты, дорогой фотограф, наверное, прошел бы мимо и не использовал свой шанс для удачного снимка…

Вот так делались кадры, и выставка пополнялась новыми снимками, становилась разнообразнее и богаче по содержанию.

Аппарат «Пентакон», объектив 180.

Чем хороша была Леся? Просто она всегда полностью доверялась мне, как специалисту и никогда не пыталась вставить свои пять копеек. Ни при подготовке к съемке, ни во время ее она ничего не подсказывала и не комментировала. А вообще она много читала и была эрудированным человеком. Много книг Леся увезла с собой в Канаду. Ей подарили одну из книг Евгения Богата – «Ахилл и черепаха», и она Лесе очень нравилась.

Наступил весенний месяц март. Прошло уже 10 лет, как Леся живет в Канаде. Это очень много.

Да, пришло время нищеты. Когда-то, приехав с Севера, я сказал Винярской: «Мне зарплата будет не нужна». Странным взглядом она посмотрела на меня, но ничего не сказала. Мы с Игорем в Сургуте считали деньги и говорили, как Плюшкины. По-моему, то был коммунизм. Была одна боязнь, чтобы работа не захлестнула с головой. Но это, к счастью, не случилось. Я был молод, было море энергии, и плыл равномерно.



№ 138.

«Обиженная Марина».

Это уникальное создание. Если бы сегодня я встретился с Мариной, возможно, я сделал бы с ней фотографии в другом русле.

Какой говорящий взгляд, какие милые и строгие черты лица! Платье и фон снимка добавляют художественности образу.

Марина, неужели ты не видела моего сайта? Где ты сейчас? У тебя, наверное, уже взрослые дети. А возможно, ты уже и бабушка. Твое семейное фото разорвало бы выставку. Сколько нежных комплиментов тебе подарил бы зритель! Да, ты – настоящее сокровище, ты – эксклюзивная модель, которая нравилась не только мужчинам, но и женщинам. Одна из посетительниц выставки, обращаясь ко мне, написала: «Жаль, что я не знала Вас раньше. Возможно, стала бы Вашей музой. И не только из-за того, что меня тоже зовут Мариной».

Я даже не мог себе представить, что Марина взорвет весь Союз. Она стала всеобщей любимицей. Все зрители просили ее координаты, потому что все с нее влюблялись. Как сложилась твоя жизнь? Дай мне знать. Зритель этого ждет, потому что он тебя помнит.

Мне кажется, что писать о Марине очень сложно, потому что никакая фотография не может превзойти оригинал. А поэтому прости меня, дорогой читатель, что пишу о ней со своей колокольни. Ведь я не писатель, а мастер фотографии.

Все поменялось в жизни. Город Сургут обновился до неузнаваемости. Сегодня я уже сказал своей книгой букву «А», иду дальше, подбираюсь к следующим буквам алфавита…

Да, Марина – фотомодель № 1 в бывшем СССР. Подобных образов просто не было. А какой большой был Союз… Я ничего не придумываю. Я просто констатирую факты.

Павильонная камера, объектив «Ксенар» 360.



№ 139.

«В Карпатах».

Красота – это страшная сила, а стройность – это безумие.

Барану очень нравился этот снимок, он хвалил меня за найденный красивый берег, за подбор обворожительной модели, за мягкий свет, который на снимке действует успокаивающе, – солнце было за легкими облаками.

Ездили в Карпаты машиной. Увидели очень много красивых мест, но добраться до них было невозможно. Да, мы облазили много мест и, стоя наверху, увидели этот чудесный вид. В горах нужно иметь шиповки, веревку, перчатки, а еще пару человек помощников, которые могли бы при необходимости помочь поднять привязанную модель. А еще лучше – кран со стрелой 30 метров.

Берег был обрывистый. Но спустить модель было просто: за руки ее держал, и вот она уже на земле. Быстрая горная речушка, вода бирюзового цвета, камни с очень красивой структурой… Сделал несколько кадров с разных точек. Модель красиво лежала, поменяла несколько поз. Длиннющие ноги, руки за головой, и вся она прекрасна.

Сегодня я совсем по-другому снимал бы эту модель. Она была на съемке первый раз и очень боялась, что ее может кто-то увидеть. Это была высокая девушка с идеальной фигурой, но страх – это всегда ярый враг съемки.

Снимок был сделан, и вдруг меня осенила мысль: а как отсюда выбраться? Одежда была наверху. Подошли к тому месту, где спускались. Под конец подъема можно было самостоятельно подняться. Я говорю девушке: «Ты встанешь мне на плечи. Если я поднимусь – ты наверху». Так и сделали. Я встал и сказал: «Поднимайся!» А она вдруг закричала: «Только не смотрите!!!» Ее голос откликнулся очень громким эхо – ведь вокруг нас были горы. Мне в этот момент подумалось: «А вдруг от этого крика начнут рушиться горы?» Я понимал, конечно, что это маловероятно, но все равно какое-то опасение оставалось. Девушка вылезла наверх, я самостоятельно как-то выкарабкался, мы сели в машину и поехали. Она оставила мне номер телефона своей соседки. Я долго звонил, но никто так и не снял трубку.

Возможно, моя модель даже и не видела этот снимок. А он стоит того, чтобы им полюбоваться: красота природы слилась с красотой женщины. Сейчас этой модели уже за 50. И у меня не сохранилось ее контактов…

Аппарат «Пентакон».


Из моей жизни.

Фотографируя женщин, я всегда пытался понять их природу. Сейчас много всего читаю в интернете. Вот, например, цитата из книги философа Отто Вейнингера «Пол и характер»:

«Кстати, о женщине говорят, как о трусливом поле. Эйлер: «То, что я делаю в настоящий момент, когда пишу письмо, я делал бы совершенно так же, если бы находился в теле носорога… Мужчина (настоящий) никогда не станет настолько стар, как женщина. Менее всего заметна старческая слабость у людей – у гениев, а теперешние женщины ненавидят мужчин, которые уступают дорогу. Как же женщина может воспринимать душу мужчины, если у нее самой нет души, как она может говорить о его моральности, когда сама аморальна? Как она может судить о его характере, если сама не имеет его, о воле, будучи сама лишена ее? Родственные души не могут быть опровергнуты медицинскими факультетами всего мира, как и все остальное. Помните, вместе с браком на свет явилось и нарушение брака. В удержании всех существ, перед которыми минутами мужчина чувствует себя ничтожным. Глубокая и великая тоска умолкает в нем…, и даже если она отрывает его, она возвышает его над ней. Матери вообще скупы и мелочны, она растит тело ребенка, но не душу».

…Сегодня 20.02.2020. Звонил Игорь из Москвы, сказал, что прочитал мои книги на сайте, неплохо о них отозвался. Но спросил, почему я не написал о многих интересных вещах. У него прекрасная память, вспомнили с ним некоторые эпизоды из нашей жизни.

Измельчало в наши дни фотоискусство. Все снимают на телефоны, один раз посмотрят, а потом вообще к этим снимкам не возвращаются. Обидно, что сейчас у нас нет почти ничего своего. Все покупаем у других стран: машины, телефоны, окна, двери и т.п. Пополняем чьи-то бюджеты.

Вчера дочь Таня делала у меня уборку, и пылесосом вытащила из-под кровати запечатанную пачку сигарет «Прилуки». Открыл и закурил: сигареты с белым фильтром, толстые по объему. Какой кайф я получил! Чувствовалось, что натуральный табак, и в то же время сигареты очень легкие. После войны были разные папиросы: для богатых – «Казбек», «Беломор, «Шахтерские», для бедных – «Север», «Прибой» и «Огонек». Пачка махорки после войны стоила 6 копеек, а ею можно было наслаждаться целую неделю. А сегодня люди, как в бедные послевоенные годы, собирают «бычки». И это в ХХІ веке! Ликвидировали санстанции, закрывают больницы, нищета наступает на людей. А что будет дальше?

… Приехав в 2009 году в Москву, окунулся в воспоминания. Слишком много у меня связано с этим городом. У нас был свой офис в самом центре Москвы – Средне-Кисловский переулок. Правда, в этот раз я не посетил то памятное для меня место – его уже не было. Это должна была быть моя квартира… Через 18 лет я снова в Москве. Странное чувство охватило меня, нахлынули воспоминания…

В Сургуте фотографировал девушку – стройнющая, приятная, эрудированная, очень интригующая мордашка, задумчивые глаза. Когда она одевалась, меня охватывало странное чувство – уж больно она была хорошая. И я ей сказал:

– У меня голова кружится, когда я представляю, как буду тебя любить. Давай полетим в Москву.

– Я согласна, тем более что я в Москве еще не была.

– Через две недели я к тебе приеду под дом, сядешь в такси, отдельно сядем в самолет и полетим.

Я немного забыл об условленном времени и приехал минут на пятнадцать раньше и уже подумал, что поездка сорвалась. Но моя красавица вышла, села в машину, и мы поехали в аэропорт. В полете время тянулось медленно. Болтали обо всем, я ей стихи читал, рассказывал анекдоты. И вот, наконец, Москва. Купили коньяк и закуску, сели в такси. Она пристально смотрела по сторонам – Москва ее впечатляла. В гостинице сели за стол, выпили за будущее, и началась любовь. Какое это прекрасное чувство, ни с чем не сравнимое… Это чувство, когда оба партнера горят и пылают нежной страстью. Мы две недели ждали этой счастливой минуты. Даже времени не подвластно стереть из памяти эти счастливые мгновения, оно просто смягчает и чуточку размывает все, что когда-то произошло.

Один вечер мы ужинали в ресторане «Прага», на следующий – пошли в ресторан «Пекин». Здесь мы любовались китайскими танцами и оригинальной кухней.

Я старался жить, как я хотел: всегда помнил, что от бедного в богатые – это прекрасно, а наоборот – это ужасно. Завтра 1 Мая – День международной солидарности трудящихся. Потом – 70-летие Победы. Оставшиеся в живых немцы, наверное, плохими словами будут вспоминать Гитлера, обещавшего, что немецкая нация будет владеть всей Европой. Идеология была настолько сильна, что подростки просились на войну. А сегодня очень многие пытаются уклониться от службы. Люди не могут понять: мы выиграли войну, но у нас снова война. Чем Украина провинилась? Самая богатая страна из союзных республик, третье вооружение в мире… И все разворовали, уничтожили, потому что не было настоящего хозяина.

Как много интересных фактов было в истории!

Вспомнил, как когда-то «Советское фото» писало: «Фотограф Хельмут Ньютон» ехал в московском метро, увидел женщину, загорелся ею, хотел снимать, но она отказалась». Автор статьи в журнале комментирует: «Если бы она знала, кому отказала…»

Когда Лаврентий Берия сидел в тюрьме, делали подкоп, чтобы его освободить, но просчитались и прошли мимо.

Канада выпустила книгу о любви племянницы Чехова Ольги и Адольфа Гитлера. Положить в постель – это заслуга ищеек. В России была знаменитая служба разведки. Почему сегодня не открыть все архивы?

В Москве моя выставка была в «ХХ» кинотеатре. Вход стоил 50 копеек. Огромную книгу отзывов заказал Курдачев, она вся от начала до конца была исписана. Но потом ее кто-то украл. А сколько украденных полотен картин! И кто-то сидит, под музыку пьет кофе и любуется шедеврами…

Как правильно говорил Курдачев: «Сдай багаж в аэрофлот – завезут в Тюмень и отправят во Львов или Киев». Но моя говорила: «Ты делай, как делают все советские люди». Золотые цепочки, объективы и еще много по мелочам. ОРС давал мешками и ящиками консервы, рис, макароны…

Один московский корреспондент мне рассказывал о том, как в селе дед пас корову и пошел в кусты пописать. Это увидела 14-летняя девочка и попросила дела показать. Он показал. Девочка попросила потрогать. Дед искусился. Кончилось все тем, что он ее трахнул. И самое главное, что этого деда не судили. И это реалии, из которых складывается наша жизнь…

Сегодня я, как пушкинская старушка: еще не написал первую книгу, а уже мечтаю о третьей. Это как счастье одних при несчастье других.

«Гений и злодейство – две вещи несовместные», – написал Пушкин в драме «Моцарт и Сальери». Не помню фамилию миллионера из Франции, мы с Курдачевым пригласили его на ужин в «Пекин». Был Морозов из Министерства культуры, с ним был переводчик. Курдачев спел песню на французском языке. Оказалось, что это его любимая песня. Миллионер выпил, потом я прочитал стихи и началась общая пьянка. Все закончилось в лесу. Как он просил забрать выставку в Париж…

Уже давно пишу книгу при выключенном телевизоре. В квартире тишина и ничто не отвлекает.

Скоро будет 40 лет, как когда-то договорился о встрече на остановке у моего дома. В квартире был накрыт стол, а я час прождал на пустой остановке. Возникло подозрение, что городской транспорт не ходит. И это оказалось правдой: через пару дней встречаю эту девушку, а она говорит: «Извини, не ходили троллейбусы, и нечем было добраться».

Не помню, что я снимал на стадионе, но потом сел со своей знакомой на лавочку и начали болтать долго и ни о чем. И вдруг сзади я услышал голос моей второй жены, обращенный к этой девушке: «Если я тебя еще раз увижу с моим мужем, ты будешь всю жизнь жалеть об этом!»

Фотографировал одну девушку, она хотела выехать за границу. Забрала фотографии, они ей очень понравились.

– А можно к вам прийти в гости? – спросила меня.

– Приходи завтра утром.

– Хорошо, я буду в семь часов.

Встречаю.

– Я приготовила завтрак.

Какое это оказалось нежное создание… Нам так хорошо было вместе. Но потом она исчезла. Лет через восемь я ее встретил на улице 1 мая6

– Я, Вячеслав, вышла замуж.

Больше мы не виделись.

… Информация преодолевает все границы. К нам уже ворвался Хельмут Ньютон, Ричард Аведон, уже можно купить каталоги их фотографий. Были на руках чудесные журналы, в комиссионных магазинах было много импортной фототехники…

Был в Москве на Ваганьковском кладбище. Оно очень окультурилось. Одна дама сделала мне экскурсию, показала все могилы знаменитостей, много рассказала. Памятник Есенину поменяли. Не знаю, правильно ли сделали, ведь старый памятник был историей. Сколько людей было там! Это был народный поэт, его любили и никто даже не знал, что его дед имел корабли, которые ходили по Волге, а нам внушали, что Есенин – крестьянский сын. Сын Есенина Константин был известным статистиком футбола СССР. За 40 лет работы футбольным обозревателем он собрал огромную картотеку о футболе и футболистах, это была поистине футбольная энциклопедия. Константин умер в день взрыва на ЧАЭС и похоронен на Ваганьковском кладбище в одной могиле с матерью Зинаидой Райх, как он и завещал. А внебрачный сын Есенина Александр был математиком, и философом. Параллельно с научной деятельностью он писал стихи, за которые получил репутацию ярого антисоветчика. Из-за "опасной" поэзии он кочевал по психиатрическим клиникам и в 1968 году эмигрировал в США, где и умер в марте 2016 года.

Абдулов похоронен на центральной аллее. На его могиле – красивый памятник белого цвета. Его мыла молодая девушка. И какая-то молодая ссыкуха залезла на памятник и начала делать разные выкрутасы, а ее фотографировали. Но народ ее быстро выгнал. Рядом – могила Льва Яшина. Был на могилах Филатова, Тарковского, Евгения Дворжецкого, Талькова, Пуговкина, Вицина и множестве других. В церковь не зашил, потому что уже не было времени. Я всегда, бывая в Москве, заходил на это кладбище и обязательно посещал могилу Есенина.

… Сегодня у Олега из Запорожья спросил, живет ли еще Жаботинский – штангист в тяжелом весе. Олег с ним знаком. Сказал, что часто болеет, высокий и полный. Жаботинский – один из тех людей, которые приносили славу Родине, но Родина о них забыла. Из интернета узнаю, что многие знаменитости просто бедствуют, никакой помощи от государства не имеют. А жаль. Их время просто ушло.

Сколько странных мелочей приходит в сновидениях, как будто я начинаю новую жизнь – юный и радостный. К чему это все? Как часто шорох рукописей приходит во сне, я отчетливо слышу его звуки. Сны приходят ко мне с какой-то регулярной последовательностью. Сегодня я уже даже не пытаюсь узнать смысл того, что мне приснилось. В одном из последних снов голос говорил мне, чтобы я больше не обращался к искусствоведам, потому что у меня есть главный «искусствовед» – это мои благодарные зрители, которые любят меня и ценят мое творчество.

Осталось написать к лету, как и в чем меня хоронить. Все опишу, все куплю. Ведь рано или поздно это произойдет, так пусть же все будет по-моему. Будет только два цвета: белого цвета будет костюм(кстати, из этого цвета можно при умении сделать любой цвет) и второй цвет будет коричневый (это цвет Рембрандта) – коричневая косынка и под золото нитками будет написано «Фотохудожник Вячеслав Костюков».

Фотографы меня упрашивали и готовы были заплатить большие деньги, чтобы я научил их раздевать моделей. Лесина бабушка говорила, что у меня сильный гипноз и благодаря ему я всех раздеваю. А действительно: как у меня это получается?



№ 140.

«Сила, молодость, красота».

Фото было сделано неподалеку от Тернополя в живописном месте деревни Ивачев. Скульптор из Лондона Николай – замечательный мастер, чудо-человечище, с огромной и распахнутой душой, выдержанный и скромный, красивое лицо, атлетическая фигура. Не заносчив, обладает редкой скромностью. В книге я о нем писал, но об этом чудесном и содержательном снимке, от которого я получаю кайф, рвусь написать еще.

В последний приезд Николай попросил сделать ему этот снимок. Спечатав его, я себе сказал: «Какой я дурак!» Сама оригинальность снимка. Непринужденно лежит соблазнительная модель в привлекательной, мечтательной позе, повернув голову к Николаю. Красиво сложенные руки с длинными пальчиками. По словам художника Гойя: «Удачно поставленные руки – залог успеха». Николай смотрит в небо («Дивлюсь я на небо та й думку гадаю…»). Губы девушки как будто шепчут: «Смотри на меня, а не в облачное небо, ведь я прекрасна». Пейзаж завораживает. Я запечатлел слияние природы и красоты человеческого тела. Снимок мы с Игорем удачно высветили. В нем нет ничего лишнего. Все построено по законам геометрии. В то же время можно говорить о нестандартном построении кадра. Так о нем высказался Роман Баран. В этом снимке я вышел на новый виток творчества.

Подобные мысли тяжело приходили. Но когда они рождались, нужно было их внедрять в творческую жизнь.

Была сделана серия оригинальных снимков. Все кадры выставочные. Я выбрал один, а Николаю нравился другой. Но я спечатал несколько и выбрал сам. Легко снимать, но выбирать и отбрасывать очень сложно. Много зависит от настроения.

Прошло много лет. Возможно ты, модель, забыла от этих радостных днях твоей цветущей молодости. У тебя здесь живет бабушка. Возможно, ты когда-то к ней приедешь. Зайди ко мне в гости. Ты, наверное, не догадываешься, что у меня есть чудесный сайт и твои фото его украшают. Много поменялось в этой жизни. Теперь ты – житель другого государства. Николай – житель Англии. Я уже писал об этой девушке («Украинская экспрессия», № 37, первая галерея). Да, до декабря будет существовать такой сайт. В октябре закроют флеш-плеер, и сайт станет обыденным.

Сегодня написание книги занимает очень много времени. Воспоминания – они о многом навевают мысли. Днями Николай открыл выставку в зале художников. 9 коллажей большого размера. Перед этим он их выставлял в Риме. Итальянцам все очень понравилось. Как мне кажется, он первый сделал подобную технику. По крайней мере, ничего похожего в интернете я не нашел. В любом случае, он на правильном пути. Со временем он все это усовершенствует. Будет искать и добавлять новые детали и поднимется на еще больший творческий олимп. Сегодня Николай приходил ко мне. Хорошо пообщались. Я остался при своем мнении, что у него большое будущее.

Были когда-то времена, а я их проспал. Возможно, права поговорка: хорошая мысля приходит опосля. Сегодня осознаю, что суть не в том, что я не хотел или не успел. Просто в фотографии, как и везде, существует предел совершенства. Я не представляю 272 фотографии, сделанные в салоне. На выставке было бы видно множество повторов, одинаковый свет, по всей видимости, был бы виден. Я первый сделал такую многогранную выставку. Поэтому фотографы боятся меня повторить. Но были и гадкие отзывы. Я не буду писать фамилии, кто в последнее время от меня отвернулся. Они заблуждались, и я это знал.

Сегодня я сожалею о несостоявшейся съемке на Байкале и Камчатке. Какие просторы, какая красота, какая энергетика. Но это не моя вина. Ее сорвал развал Союза. Решил о съемке написать в отдельной книге. Предварительное название – «Последний день лета или в плену воспоминаний».

Аппарат «Мамия», 6 х 9.



№ 142.

«Катруся».

Эта фотография – гимн женской красоте, гимн ромашек, гимн классики. Любимица зрителей, одно очарование, нежная и загадочная, с идеальной фигурой. Модель стоит на коленях, загадочный взгляд направлен вниз, правая рука за головой, опущенная левая рука – тонкая и хрупкая, длинные пальчики. Вокруг Кати разложены очень красивые большие ромашки. Снимок – чистая эротика. Он удачно сочетает в себе наготу и невинность. Именно это привлекает зрительские взгляды. Зеленая тональность снимка делает его легким и свежим, приятным для восприятия. Вот что значит выбрать правильную цветовую гамму.

А история этой фотографии была такой. Как-то пришла ко мне интересная молодая дама и сказала: «Я видела Вашу выставку и хочу, чтобы Вы сфотографировали мою сестру – у нее идеальная фигура». Пришли ко мне. И первое, что я сказал: «Это ты – Катруся?» Моя мечта сбылась: я фотографировал Катрусю.

Это был сургутский период моей жизни. Он стал продолжением начатого мною в Збараже на Тернопольщине. Впервые я такие большие ромашки в Сургуте увидел. Меня охватило чувство восторга, мысли закрутились. Как сейчас помню: решил, что с такими красивыми цветами должен быть красивый снимок. Катруся действительно очень красиво смотрелась с этими ромашками. Но я это оценил сполна только после того, как снимок стал завоевывать сердца зрителей на выставке. Катруся нравилась всем, всех очаровывала. Московский фотоцентр поместил ее снимок в журнале «Москва» 2009 год, 6-7 месяц. В этом снимке есть и низ, и середина, и верх.

Да, давно это было… Прошло более 35 лет, но мне кажется, что все было вчера. «Это было недавно, это было давно…»

Я всегда с осторожностью относился к съемке, отчетливо проводил грань между эротикой и порнушкой. Мама прислала ко мне свою дочь сфотографироваться обнаженной. Я сделал снимки «Пентаконом». Море чудесных кадров, заказчики были в восторге. А я оставил только один кадр. Сегодня мне кажется, что там были кадры и получше. А может, просто кажется. Жаль, что я не сохранил негативы.

Курьезный случай был в Сургуте. Одна девушка порвала свой портрет. И с такой яростью она это делала… Не знаю, что ею двигало. Наверное, ей казалось, что в жизни она красивее. Она есть на сайте. Позвонила бы, и я бы ей спечатал. Прошло уже 30 лет, и сейчас она бы с удовольствием посмотрела на себя молодую. Ценители ее портрет относили к классике. Его очень любил Роман Баран.

Как сложилась твоя жизнь, Катруся? Сейчас тебе, наверное, уже за пятьдесят. Тобой любовался Лондон, Москва, Ленинград… На Первой всесоюзной выставке, посвященной 150-летию фотографии, экспонировалась моя выставка. Я был председателем жюри и получил гран-при. Неужели ты, Катруся, не видела мой сайт? Твои фото будут на выставке долгое время и в любые времена, потому что они – классика. Как твоя сестра? Она, по-моему, жительница Омска. Низкий ей поклон передай от меня. Напиши на почту, как ты живешь, что у тебя нового?

Когда я тебя фотографировал, Катруся, ты еще не знала, что станешь героиней моих фотовыставок. Ты ни с кем не перекликаешься, ты идешь только в своем русле, и в любое время ты будешь востребована, ведь ты рождена для того, чтобы дарить людям радость и восхищение.

Павильонная камера, 13 х 18. Объектив «Ксенар» 360.



№ 143.

«В свете фар».

Света из Киева – это новая знаменитая серия, это свежее дыхание в фотографии. Какое обилие красок и цветовых пятен на этом снимке! Ни в одной книге не был представлен подобный свет. Люди просто не верили, не знали, что такой свет родится на моей фотовыставке.

Контровый свет – это краски, яркие цвета, он несет огромную силу и наслаждение для зрителя. Свет нужно любить, чувствовать и уметь его выставить при съемке. Это мастерство вырабатывается многими годами труда и поисков.

На снимке – чудесная эротика. Света красиво стоит на лестнице. Она как будто из нее выходит, она уже в пути, летит вперед, и ничто ее не сможет остановить… Света – хорошая модель. У нее удивительная фигура, оригинальное лицо, которое дышит жизнью. Она вся отдается фотографии, потому что съемка – это ее жизнь. Она – в постоянном поиске и движении. Света росла быстро (как я люблю говорить, по 1 мл в день) и выросла в большого мастера.

Когда-то мы ехали со съемки. Водитель был муж Винярской. Ехали из Ягольницы. Посмотрели лошадей. Света даже на одной покаталась. Было жарко, и она выставила ноги в окно. Для встречных машин это была красивая картина.

А я все мечтал о кадре с лошадью. Помню на целине жеребец Огурчик меня красиво сбросил на землю. Со временем все это забылось, и я продолжал мечтать, чтобы сфотографировать модель, сидящую на лошади.

Работать с моделями очень сложно. Во-первых, надо найти подходящую кандидатуру. Во-вторых, необходимо приспособить ее к съемке. В-третьих, надо с этой моделью найти что-то новое, индивидуальное, которое будет выделять ее на фоне остальных девушек. А это делать все сложнее и сложнее. Но я всегда это как-то преодолевал.

На этом снимке я использовал обыкновенную лестницу, накинул на нее ткань, удачно выставил свет… И вот уже великолепный кадр смотрит на зрителя.

Аппарат «Мамия».



№ 144.

«Несет Леся воду».

Село Остров. Это первое мое везучее место, и я всегда к нему возвращался. Леся с коромыслом бежит по кладке. Желтое платье, длинная коса, цветные ведра… Она вся в динамике. Леся красиво отражается в воде. Из-за того, что девушка двигалась, вода немного размыла ее отражение, и это добавило оригинальности кадру. На этом снимке воспета Украина с ее национальным колоритом и красивые украинские девушки.

Так фотография за фотографией создавалась выставка, так добавлялись кадры, и с каждым выставочным кадром я обретал счастье.

Хороший снимок. Это жизнь Украины с ее обычаями. Да, я украсил снимок цветными ведрами. Коромысло, цветы – все, как и когда-то было в жизни Украины. Украина, ты прекрасна. И даже разрушенная кладка придает колорит снимку, создавая динамику. А не вернись в Украину, я бы не создал подобные снимки.

Я уже писал, что удачно выбранное место съемки – это уже половина выставочного кадра. И я всегда его находил, и мой выбор был правильным. Таня, моя дочь, с семейством часто проезжает эту местность, и на фоне моста я их сфотографировал, а внучке сказал: «Это мое счастливое место». Как давно там стоит мост, и я первый сделал здесь кадр с красивым названием – «Угол жизни». «Эхо войны» – коллаж. Там же был сделан удивительный коллаж – серия «Лето», «Русалки на дереве», а также много других кадров. Ничего мимо моего взгляда не прошло, выбор был точным, а это – успех снимка.

Сегодня выставка разнополярная. Добавились авторы, новые сюжеты и коллажи. Жаль, время летит. У старшей дочери был день рождения и у внучки в Томске. Дочь – девятка: родилась 07.02. 1963 года. Утром все вспомнил до мелочей. Когда удалялась скорая помощь, я подумал: «Где и как ты будешь жить, новый человек?» Тогда я обо всем мечтал, но не думал, что так высоко поднимусь.

Сегодня звонят и спрашивают о книге. Олег Бурбовский из Запорожья очень хорошо отозвался: «Ты молодец. Написал о старых мастерах, которых уже забыли. Книга сегодня – это все: все об авторе и людях, которые тебя окружали. Жаль, что я до этого не додумался».

Сколько знаменитых людей я фотографировал и с ними общался. Друг юности Степан работал лаборантом у Барана. Он тоже очень лестно отозвался о моей книге. Возможно, это моя жизненная миссия – идти вперед, творить кадры и писать книги. Это мое счастье. Спасибо тебе, Украина. Спасибо жизни.

Аппарат «Пентакон», объектив 180.



№ 145.

«Украиночка».

На снимке Руслана – солистка австрийского театра. Родом из Рогатына, подруга Леси. Она пришла на нашу выставку, которая была в музее на улице Крушельницкой. На фуршете ее попросили спеть. Уникальный голос! Мне показалось, что от вибрации фотографии как будто шевелятся.

У меня остались 12 контролек размером 6 х 6 с ее личными автографами. Я и сейчас, на 78 году жизни, ими любуюсь. Тернополь, 25.03.2001 г. Все наклеено на картонку. Я повез эти фотографии во Львов к Барану. Роман ими любовался, долго крутил и рассматривал. «Ну, ты даешь!» – сказал. Отобрал три фотографии: портрет, в раме и в полный рост. Костюм – чудо. Но беда, что после съемки его украли. Три модели из Рогатына плюс Леся и Ольга.

У других фотографов проблемы с выставкой: думают, как набрать нужное количество выставочных кадров. А меня всегда волновал один вопрос: как сократить выставку, уж больно много фотографий, и они все очень дороги для меня. Отобрал и наклеил пять фотографий крупным планом, семь – в полный рост и повез во Львов.

Аппарат «Хасель»… Сколько супер-кадров было сделано им! Модель красивая, мне показалось чересчур строгая. Уже тогда я увидел красивую походку, мимику и жесты. Но за 17 лет она, наверное, все отшлифовала и стала еще привлекательнее. Это вторая солистка. Первую фотографировал в Сургуте – это Женя Замгалова на снимке «Мороз и солнце». Конечно, подобные снимки можно сделать и на сцене, в динамике, на фоне Венского театра. Я представляю его красоту: сам театр может стать украшением снимка, да еще и красивая модель. Но сегодня – это уже только мечты. Было бы мне лет 40, я бы на это согласился. Мечты, мечты, где ваша сладость? Как всегда, хорошая мысля приходит опосля…

Как жаль, что наши люди выезжают из страны, работают за границей, как «карлы», получают деньги и этим живут. Огромная волна беженцев, и этот процесс уже не остановить. Такая страна, такая земля, но все бегут. Неужели никогда зло не будет наказано и правда не восторжествует?! Да, сложная сегодня жизнь, и самая большая проблема – война. Одна из проблем – Черное море: все хотят им владеть.

Выставка тянет огромные деньги, все по курсу доллара. Искусство всегда требует затрат, и в нем всегда принимали участие меценаты. Иногда от одних мыслей, планов – головные боли и бессонница. Широта диапазона выставки огромная. Лондон не верил, что это чудо сотворил один человек. Там совсем другое восприятие фотографии – зритель честный и объективный. Конечно, языковой барьер создавал трудности, но во многом выручали прибалты.

Этот снимок – классика. Это портрет, вырванный из жизни, он хлещет красотой.

Портрет – это главная веха в фотографии. Сколько раз мы с Романом Бараном вели диспуты о настоящем портрете. Он во многом со мной соглашался. Все новое он воспринимал и гордился мною. Когда он увидел портрет Русланы, он сказал: «Это настоящая галычанка. Какой светлый образ! От него веет жизнь».

Руслана вместе с Лесей жила в Рогатыне, они были соседками. Руслана не могла понять, как Леся бросила музыкальное поприще. Сегодня Руслана радует своим голосом слушателей на европейской сцене. Жаль, что Украина не может создать условия для развития талантов, и они уезжают за границу.

Сегодня фотография как бы соревнуется с произведениями искусства. Она может претендовать на художественность, а художество – на фотографию. Цифровая фотография очень быстро развивается. Но она лишена одухотворенности. Без особого труда сегодня можно сделать любое увеличение снимка. Но они все похожи друг на друга – в них нет жизни, потому что в них нет души фотографа. И с каждым днем это все набирает мощные обороты.

Вчера мне показали фотоаппарат «Лейка». Все из металла, красивый дизайн, шесть объективов. А какие на них стекла! 60 лет я пробегал с фотоаппаратом, и даже 25 января 2015 года я держал в руках «Лейку». Испытал огромное счастье, как будто прикоснулся к чему-то драгоценному. У меня даже дрожали руки. Сочетание удачного дизайна с удобством в работе – это все немецкое совершенство. Я как-то не стремился иметь этот фотоаппарат, а сегодня жалею. Хотел сделать несколько кадров, но нет черно-белой пленки…

Пути назад нет: впереди цифра, и она будет совершенствоваться ежедневно, и никто сегодня не знает, до какой планки дойдет ее жизнь. Я уже привык к цифре, есть в ней что-то хорошее. Все сегодня гоняются за фотоаппаратами. Они забывают, что снимок делает объектив и умение фотографа выбрать и сделать кадр.

Аппарат «Хасель».



№ 146.

«Внучка. Мое будущее».

Только сегодня я понял: счастье не в детях, а во внуках. С чужими детьми очень просто, а со своими всегда сложно. Как бы то ни было, Яна в 13 лет имеет четыре своих календаря и три выставочных кадра. Для такого возраста это круто.

Ей не нравится этот снимок. Крутила носом: «То плохо, то не так…» А я от него балдею. Делал его 5 лет назад. Не знаю как, но на календаре она наконец его признала. Телефоном неплохо фотографирует. Сделала мамочке один кадр, и неплохой. Но брать в руки аппарат еще рано. Хотя знаю точно, что для себя она обязательно будет снимать. А там будет видно. С компьютером она на «ты». Это уже хорошо. С детьми компанейская. Собирает куклы. И я когда-то начинал с кукол, а куклы вообще красота. А я собираю ей металлические рубли. А еще собрал много журналов, каталогов, есть книги по фотографии. Пусть имеет.

Да, третий снимок на выставке – она и модель Оля. Дело было зимой, было холодно, но за пару минут успел щелкнуть. Купил ей «Цептор» (будет подарок на 16 лет) и сказал, чтобы не покупала кастрюли и ложки. Соберу стереомузыку, пластинок у меня море…

А дальше – о моей жизни.

Какая-то страсть с раннего детства – собирать монеты. Собрал 1000 штук. Потом – марки, много иностранных марок. На почте с конвертов почтальоны аккуратно (не знаю как) их снимали. Сейчас трудно представить их ценность, но их было много. Но с переездом в Забайкалье они куда-то пропали. Потом, когда родился брат Валерик, собирал куколки. Потом как-то все ушло… В Сургуте собирал бутылки с импортным алкоголем. Чудесные бутылки. Такие по сегодняшний день моему взору не попадались. Началась их раскупорка по приезду Горбачева. Вечером пришел его спецкор и раскупорил мой барчик. Несколько бутылок поставил в лаборатории на окно, потом вспомнил. Посмотрел – с французского вина пробки постреляли. Если бы эти вина сохранились, сегодня это была бы большая ценность.

Потом пошли куклы. Они были у третьей жены – стояли на шкафу. Жена увезла их в Збараж на день рождения. Уже не помню, сколько осталось у нее, но мало.

Жаль, что сегодня я не имею старой машины. Купи тогда «Победу», «ЗИЛ», 21-ую «Волгу», отшлифуй до кондиции и поставь в гараж. Сегодня это было бы целое состояние.

В Тернополе есть «Победа». Какое чудо из нее сделал хозяин! Да, много я упустил на Севере. А сколько было всего в Москве в комиссионных магазинах! Тогда еще не было бума на антиквариат. Но даже если бы я и покупал, то где это все надо было держать? В то время у меня была только фотография, выставка, и самое главное – куда ехать после Сургута. Но основные мои ошибки – это второй и третий брак. Возможно, со вторым браком я упустил множество выставочных кадров.

Игорь Курдачев, который ездил с выставкой, был прекрасным организатором. Сколько оригинальных идей он предлагал! Минск, бывшие работники комсомола, они жили на несколько шагов вперед…

Вчера старшей дочери было 55 лет. Мое счастье, что я дожил до этого дня. Интересный год. Мне будет 77 лет. Младшей дочери – 44 года. К чему бы это все? Эти цифры что-то значат, но что именно? Все пересмотрел, связанное с цифрами. Разница с Ирой (1963 год рождения и моим 1941 годом) – 22 года. А у Иры и Тани разница 11 лет. В общей сложности 22 + 11 = 33. А это возраст Христа. Значит, счастливое число. Время покажет, что значат эти цифры. Я всю свою жизнь связывал с цифрами.

С младшей дочерью накрыли стол, позвонили Ире, поговорили с ней и по телефону чокнулись. Я ей сказал: «Я самый счастливый человек, что дожил до этого дня». Ира мне ответила: «С твоего трудолюбия надо всем брать пример. Ты это заслужил». Да, я автор четырех фотовыставок с огромной географией – почти два десятка городов Советского Союза. Из них – семь городов с миллионным населением. Мне очень помогал Игорь Курдачев, который летал с выставками. Он очаровал Романа Барана. С аэрофлотом был на «ты». Все перевозил аэрофлот. Его идея была сделать второй экземпляр выставки. Он давал чудесные интервью. Сегодня, просматривая кассеты, я все больше им восхищаюсь.

Моя популярность в Союзе просто зашкаливала. У Курдачева был блокнот, в котором он записывал, где будет выставка. Все просто мечтали заполучить ее экспонирование. Вся выставка в рамах, фото – в ящиках, размер фото – 50 х 60, все спечатано на «Кодаке», багаж – 1 рубль за 1 килограмм.

Весь Союз был влюблен в Марину. Мечта зрителей – заполучить ее координаты. Что только ни обещали за это! Куратор фото из Министерства бытового обслуживания Юрий Морозов все мои действия с выставкой расхваливал. Этот человек был рожден для фотографии, был прекрасным организатором, с положительными личностными качествами. Сегодня нет подобных руководителей. Его любимый тост: «За яркое светило советской фотографии!»

Морозов, Селюченко, Дыко, Баран – все верили в меня, в мое будущее. Но, в то же время, сколько было завистников на моем пути, сколько злых языков! Многих из них уже нет, они ушли из жизни. А я и сейчас творю, создавая четвертую фотовыставку, делаю новые шедевры. Правила жизни невозможно изменить, и я не собираюсь что-то менять. Они просто не знали, как я встречался с профессионалами, сколько было интересных вопросов, как они глазами съедали мои фотографии, как много положительных отзывов оставили о моих выставках в книге отзывов: «Это лучшее из всего, что я видел в СССР», «Из фотографов Вы – номер один» и др. Более 10 дней на мой сайт ежедневно заходят посетители из Америки. Мне хотелось бы знать, что думают фотографы, рассматривая мои снимки?

Иногда какое-то странное чувство в меня вселяется… Герасимов, который родился в Иркутской области и жил с нами… Он по черепам восстанавливал лица умерших, и никому не передал своего умения.

Сны не имеют границ. Уже признано, что вещие сны многое предсказывают, но человек не в силах понять их толкование. Все быстро поменялось. Сегодня компьютер на первом месте, но к нему нужно иметь серое вещество. Мне сегодня жаль, что ко мне он пришел в конце жизни…

Говорят, что когда-то японцы поселили на Майями несколько дизайнеров. Их задача была – внедрить что-то новое. Интересно, что будет лет через пятьдесят? Мне рассказывали, что маленький Королев, в будущем космический гений, с мамой и дядей пошли в лес, и мама попросила его нарвать цветов. Он быстро это сделал, а вернувшись, увидел, как дядя любит его маму. Его зациклило. И космическую скорость, которую он вывел, по сей день никто не может изменить, а ведь его освободили из тюрьмы.

Это все реалии нашей жизни. Кстати, из них она и складывается. Советская власть много наломала дров. Америка восхищалась нашим напитком «Байкал», просили выпускать и поставлять за любые деньги в Америку, но СССР отказал. А наша водка, «Киевский» торт, конфеты! Все было экологически чистое. Нашим продуктам смело давали первое место.

Когда была в Киеве фотовыставка «И Бог создал женщину», я вместе с Романом Бараном и латвийским фотохудожником Гунаром Бинде ужинал в ресторане «Киев». И с последним я поспорил. Баран молча слушал, и вердикт Гунара был таким: «Если бы мы не вошли в СССР, мы были бы впереди Финляндии». Попал в десятку. Прибалтов мало, и они дружные. В СССР они были в лидерах. Фотография у них поставлена на высокий уровень.

Хороший анекдот. После новогодней ночи встретились две блохи и стали хвастаться, как провели праздник. Вот одна и рассказала свою историю: «Я пошла на концерт Шульженко, залезла к ней в лифчик и начала кусать. Она поет. Я спустилась на пупок. Она поет. Потом залезла в трусики и там уснула. А проснулась у генерала с усах…»



№ 147.

«Эльвира».

Она пришла сфотографироваться в свой день рождения. Черные волосы были выложены в чудесную прическу. Ее красота меня взбудоражила – она лучше всех кукол вместе взятых. Какие точеные черты лица! Ее место на мировых подиумах красоты – очаровывать зрителей. Но Эльвира выбрала спорт. По-моему, достигла многого в самбо.

Надела черную рубашку, распотрошили ей аккуратную прическу, чем испортили Эльвире настроение. Но за считанные минуты был готов чудо-кадр. Я ей предложил чуточку открыть грудь, но она отказалась. И это вылилось в ее взгляде, когда выставка экспонировалась в Ленинграде. Как мне рассказывал Игорь Курдачев, пришел молодой человек в рваных джинсах выбрать на рекламный портрет фото. Ему многое предлагали, но он остановился на фото Эльвиры. И плакат за сутки раскупили… Но я этот плакат не имею и, к сожалению, даже его не видел.

На конкурсе красоты была участница из Ленинграда. Увидела на фотовыставке этот портрет и говорит: «У меня в квартире висит такой плакат. Но откуда он у вас?» «Я – автор этого фото», – ответил я. Мне показалось, что она не поверила. Вот вам и представитель фирмы – молодой парень в рваных джинсах…

В Сургуте как-то пришла молодая женщина и сказала: «Вы фотографировали мою дочь. Я бы хотела увидеть ее портрет». А я даже не догадывался, кто ее дочь. Оказалось, что это была мама Эльвиры.

Тогда никто не думал о портретах. А ведь с годами девушки становятся женщинами, и портрет в молодом возрасте может стать украшением любой квартиры. Многие из моих моделей даже не догадываются, что их фото есть на моем сайте, что ими и сейчас любуются на выставках. На сайте есть все мои координаты. Так что пишите, звоните, я всем отвечу.

Павильонная камера, негатив 13 х 18, объектив «Ксенар».

Описание кадра. Начало кадра (его низ) – это джинсы, оголенный живот, красиво, даже броско завязанный узел рубашки, который переходит в оголенный треугольник груди и декольте. Потом – руки с закаченными рукавами рубашки, поднимающие растрепанные жгуче-черные волосы. Оригинальный поворот головы и уверенное выражение лица с сияющими глазами и непринужденной улыбкой. И, конечно же, своеобразный фон. Я его сделал из тюля. Все это делает снимок уникальным. Он – как гимн уходящего ХХ века. Это эталон современного портрета.

Сегодня думаю, что мне кто-то «помогал» сделать этот снимок. Характерно, что Роман Баран ни единого слова не сказал об этой фотографии. Одно время она находилась у него. Он молча думал, и для меня это осталось вечной загадкой…

Во время съемок этого кадра с Эльвирой бы ее подруга. Мне она показалось довольно стройной. Сказала мне: «Я хочу сфотографироваться голенькой. Но мне сначала надо похудеть, и потом я к вам приду». Через несколько месяцев приходит. Я посмотрел на нее и сказал: «Вам нужно поправиться». И больше ее не было.

Да, Сургут был творческий…

Сегодня пишу, а по телевизору идет повтор новогоднего концерта. И вдруг песня: «Эй, моряк, ты слишком долго плавал. Я тебя успела разлюбить». И зал ожил. Мне кажется, все подпевали. Зрители танцевали под песню 1960 года. Я жил в Красноярске. В это время вышло сразу два фильма: «Человек-амфибия» и «Серенада солнечной долины». Кинозалы были переполненные, фильмы шли очень долго. Это было 60 лет назад, и мы умели снимать. Но нами руководила партия, указывала, что надо снимать фильмы о доярках, механизаторах, о войне… И результат – сегодня в Тернополе нет кинотеатра, где я выставлял шесть обнаженных натур. Там было три кассы по продаже билетов, и всегда там была очередь. Это кинотеатр «Украина». Сейчас в его здании – магазин.

Когда-то был «Голубой огонек», и один его комментировал: «Какая гадость! Артисты выходят в майках, поют попсу». Тянет на сон. И вдруг песня из кинофильма «Генералы песчаных карьеров». Сон как рукой сняло, и я с гордостью досмотрел «Огонек»… А ты, читатель, делай выводы.

То было мое возрождение на вход в фотографию. Как-то приходит женщина – красивая блондинка. Говорит мне: «Вы фотографировали мою дочь. Я бы хотела посмотреть снимки». А я не могу вспомнить, кто ее дочь… Женщина пришла еще раз и опять безрезультатно. И вдруг в один день женщина снова врывается в студию и кричит: «Вчера Эльвиру показывали вечером по телевизору в программе «120 минут». А я ей говорю: «Я просил вашу дочь показать чуточку грудь, но она отказалась…» Сегодня я думаю, что, может, это и правильно, что все пошло по ее сценарию, потому что получился хороший психологический портрет.

Возможно, сургутянки и не знают, что их фото сейчас есть на моем сайте. Как бы мне хотелось, чтобы они увидели себя, особенно конкурента Энди Уорхола № 437. Это настоящая классика.



№ 148.

«Регина».

Сургут, 80-годы прошлого столетия… Сегодня не могу понять, как мне удалось снять этот кадр? Пришла Регина, в ушах – серьги цвета золота, массивная цепочка. И пришло решение, что веки и губы модели стоит накрасить бронзой. Девушка сама это быстро сделала. А прическу мы не стали трогать. Контровый свет оригинально подсветил волосы, по направлению к правому глазу я вывел пряди волос, а взгляд модели направил влево.

Сегодня я радуюсь этому классическому образу. Снято крупным планом. Павильонная камера, пленка 13 х 18, ЦНЛ, объектив «Ксенар» 360.

Возможно, бывают удачные дни. И когда в эти дни снимаешь, всегда попадаешь в полосу везения. Когда-то Баран купил мне английские растры, их было много. Уже потом я спечатал этот снимок в растре. Это один из лучших портретов на выставке. Баран был влюблен в Регину и души в ней не чаял. У нее классические черты лица, она родилась моделью.

Когда я жил в Сургуте, выставка уже прошла в Москве, Уфе, Ленинграде, Минске и других городах. Неужели вы, мои модели, заходя в интернет, ни разу не набрали «Фотохудожник Вячеслав Костюков»? Неужели вы до сих пор не видели моего сайта? Там много есть информации обо мне. А еще – ваши фотографии, которыми любуется весь мир.

Да, у меня был правильный отбор моделей. Все они разные, но я сумел их раскрыть, преподнести миру их красоту, а это успех мастера. Я медленно, но уверенно добавлял кадры, удачно искал новые решения. У меня портреты без повторов, а съемка на плеере облагородила выставку.

Да, когда-то Регину я фотографировал «Никоном». Отснял 72 кадра, разные позы без дублей. «Никон» упал с павильонной камеры, щелкнул затвором, работает и начал снимать. Регина, по-моему, обиделась. Она не поверила, что в аппарате не сработала электроника. Конечно, жаль. Там должно было быть множество кадров. Таких съемок я больше не проводил. Даже не знаю почему… Возможно, был не мой день.

Глаза – зеркало души. Какие огромные и выразительные они у Регины! Нежная и загадочная улыбка, синхронная взгляду. Бронзовой пудрой накрасила глаза и губы, с ними гармонизируют красиво бликующие золотые сережки. Снимок получился окольцованным. В таком варианте он был заснят. Это портрет крупным планом.

Одно время Регина бала фавориткой съемки. В Сургуте в вестибюле висел планшет большого размера, на нем были наклеены более пятидесяти ее фотографий: разные позы, разные фоны… В то время это производило огромное впечатление на зрителя.

Дорогой зритель, читатель! Теперь ты имеешь представление, кто первый сделал портфолио. Я первый сделал фото 4 х 5 метров под стерео, делал слайд 2 х 3 метра. И все это делалось в Збараже и Тернополе.

Регина здесь своеобразная. Это разновидность портрета, это не кадровка, так было заснято. Выставочный вариант спечатан с растром. Где ты сейчас, Регина? По слухам, в Москве. Сургутский телефон не отвечает. Вроде у тебя родственники в Тернополе… Видела ли ты сайт? Дети твои живут в Тюмени, так мне сказали.

В Балашихе, в Подмосковье, была моя «коронация» на квартире главного мафиози страны Оскара. Ему очень понравился портрет Регины. Присутствовал Роман Баран, и Оскар сказал:

– С сегодняшнего дня для Вячеслава будет во всем зеленая дорога. Скоро откроем в Москве валютную фотографию, и Вячеслав ее возглавит…

Рома все это снимал на камеру. Кассета так и осталась у него. Оскар меня любил, просил, чтобы я его сына научил фотографировать. А я рвался в Тернополь, потому что здесь была моя дочь Таня. Я хотел ей отдать все, что знаю и умею. Но она поехала в Мадрид, вышла замуж и родила дочь Яну. Внучка чудесно рисует, очень шустрая, поет песни на испанском и английском языках. Живут в столице Испании. Сколько больших людей бродило по улицам Мадрида – одного из первых цивилизационных городов мира! Мой зять – хозяйственный мужик. Как-то в селе засиделись до глубокой ночи, но он встал в пять утра и вывел пастись корову и коня. Этим все сказано…

Да, выбор у меня был огромный: Москва, Ленинград, Минск, Киев… Но я остановился на Тернополе. Убедился, что в миллионных городах надо родиться и там жить, чтобы чувствовать себя своим.

Не было бы Олеси – не снимал бы много на природе. Наверное, был бы как все, как сто тысяч других фотографов в России. Когда с третьей тещей летели в Сургут, обедали вместе с Романом Бараном в Киеве. Теща говорит:

– Вам хорошо сидеть в Киеве и говорить. А Вячеслав – в Сургуте. Это совсем разные города.

А Рома говорит:

– Лидия Ивановна, вашего зятя Киев не может переманить. Одно его слово – и он в Киеве. Возьмите это на контроль и посодействуйте их переезду.

Свою дочь я решил сначала научить работать в лаборатории, ведь в Союзе было мало по-настоящему хороших лаборантов. Дочь прекрасно схватила главное, чудесно печатала. Я всегда ей говорил: «Запоминай позы, которые печатаешь». Да и зарабатывали лаборанты прилично. А тут ворвалась цифровая фототехника, и все поставила с ног на голову. Пленка хорошая цветная у нас исчезла, а черно-белая вообще стала дефицитом. Хотел учить дочь так, как сам учился, плюс – усовершенствование, но… Виза была без проблем, и я не имел права сказать дочери: «Не едь». Она сама сделала выбор. На вокзале мне сказала, что едет на три года, а потом обязательно вернется. Но вот уже девятый год она там. На Пасху хотят приехать. Дай Бог… С их приездом добавится внучка. Только бы еще пожить, чтобы суметь совершить задуманное…

Сегодня мне попались на глаза книги известного фотохудожника Васи Бурмы. Остроумно он их подписал: «Метру от дециметра. Февраль, 2006 г. Бурма». Вторая его книга с автографом: «Наивному Дон Кихоту, который рыцарские поступки поменял на фотопринадлежности и всю жизнь искал свою Дульсинею, но не нашел, ибо в усовершенствовании нет границ. Тернополь, 2012 г.»

Были мы с Василием в Киеве на пленуме Союза фотохудожников. И Олег Бурбовский сказал Бурме:

– Знаешь, Вася, даже если мы все запряжемся, Славочку никогда не догоним…

Так не раз говорили и писали мэтры фотографии. В Запорожье я выставлялся два раза с Игорем Науменко. В том числе это была и новая выставка – «Моя любовь – женщина» плюс «Фотомодель Олеся» плюс ее творчество – «Мир глазами фотомодели». Это был 2005 год.

Моя дочь Ирина начала рисовать. Она тоже участвует в выставке. У нее чудесная семья, и дочь уже вышла замуж.

Натали Кулик, спецкор самой прогрессивной газеты в Союзе «Смена», должна была писать книгу. Ее портрет можно увидеть на сайте «Рассветы русые». На московском кинофестивале в 80-х годах Натали получила гран-при. Все считали, что ее книга может стать бестселлером. Но она вышла замуж и уехала за границу.

У Игоря Курдачева были координаты ее родителей. Натали приехала в Сургут. Пришла как заказчица. Сфотографировал, быстро сделал, она увидела снимок, ей понравилось, и она сказала:

– Я приехала из Ленинграда узнать после вашей выставки, где рождается искусство: в Сургуте или в другом городе? Убедилась, что оно рождается в Сургуте. Как у вас красиво: салоны, вестибюль, чудесная реклама…

Мамочка ее была в восторге от ее фотографий. Но с обидой говорила: «Почему вы не сняли ее голенькой? Ведь у нее великолепная фигура».

– Этот вопрос задавайте своей дочери. Я ей предлагал… – ответил я.

Сейчас она живет в Бангладеш.


Любовное письмо XVIII века

«Если бы я был красив, молод, богат, если бы я мог предложить тебе все, что делает женщину счастливою в мнении других и в ее собственном, мы уже давно носили бы одно имя и разделяли одну судьбу. Но так как у меня нет ничего, кроме чести и уважения, что могло бы меня приукрасить, то я еще должен завоевать положение, достойное тебя и твоей нежности. Когда ты наконец увидишь своего возлюбленного, своего мужа, ты будешь иметь право гордиться им; любовь, из которой мы пока делаем тайну, покроет тебя торжеством, и я смогу любить тебя перед лицом неба и земли».

Он писал ей в Париж из Сенегала, куда в столь богатый путешествиями век уехал в поисках удачи.

«Подобно тому, как осень таит в себе весь жар лета, а зима всю мягкость осени, так и мы еще увидим вечную весну нашей жизни, когда будем жить друг через друга, один возле другого, один для другого. Может быть, мы перевоплотимся в другие существа, в богов, в птиц, в растения, но под каким бы то ни было видом ты будешь мною любима».

И еще:

«Душа не стареет, и в моей душе я чувствую источник любви на целую вечность, и более обильной источник счастья быть любимым и любить самому».

Она ответила ему:

«Любовь – ничто, когда двое не вместе. До сих пор я любила слишком, я любила за двоих. Ты был бы польщен, я уверена, если бы мог читать в моей душе и знать, что ты для меня и как я без тебя томлюсь. Но когда же... когда же, наконец? Я теряю голову, я вся трепещу, горю. Одна мысль, чо я прижму мои губы к твоим губам, сводит меня с ума. Спеши, спеши!»

(Из переписки шевалье де Буфлер и госпожи де Сабран)

Дальше цитирую Е. Богата:

«И вот он спешит к ней, в пути его застигает буря, в минуты величайшей опасности он тревожится не за собственную жизнь – его мучает мысль о том, как переживет эту неожиданную горесть его подруга. Он пишет ей последнее письмо, но остается в живых, возвращается во Францию в самый канун революции... После ее бурь они женятся и скромно, долго живут на тихой улице Сент-Оноре».

Знаете, как было раньше? Пойдет человек в церковь, заплатит, выльет все, что накопилось в душе, и ему становится легче. Когда я жил в Сургуте, там не было церкви. И, приезжая в другой город, прямо из аэропорта я спешил в храм. Давал людям деньги, ставил свечи, вдыхал церковный воздух, и душа оживала, я чувствовал себя как-то по-другому, значительно лучше.

Когда-то в Москве, на Ваганьковском кладбище, после посещения могилы Есенина, я попал под дождь. Зашел в церковь и обратил внимание на симпатичную женщину. Молодая, даже показалась красивой, я ей немножко завидовал, глядя, как она вся отдавалась молитвам. Решил ее дождаться. На улице дождь, а вдруг у нее нет зонта? Под козырьком у выхода она остановилась, и я ей сказал, что приехал машиной. Открыл зонтик и предложил:

– Куда угодно вас доставлю...

– У меня нет другого выхода, – ответила она.

Пошли, сели в такси.

– Вам куда? – уточнил я.

– У меня скоро поезд, я еду в Иваново.

– Я бы выпил в эту дождливую погоду кофе.

– С удовольствием, – согласилась она.

– Тогда давайте вместе с водителем составим планчик. Потом отвезем вас на вокзал.

Заехали в кафе, сделали заказ, а она думает о чем-то своем. Где же эта женщина мыслями, пытался я угадать? Наконец услышал:

– Благодаря вам я увидела могилу баснописца Крылова. Сколько раз возле нее проходила – не замечала. А вы подсказали...

Разговорились. Оказалось, ей 40 лет, незамужняя, работает в парткоме ивановского комбината.

– Бывая в Москве, я всегда захожу на это кладбище и в церковь, – объяснил я. – Мне очень нравится Есенин. Кстати, могу похвалиться, что читал рукописи Есенина в библиотеке имени Ленина. Там, как можно сейчас сказать, я был своим человеком. Летя из Сургута, всегда звонил знакомым библиотекарям и заказывал, что хотел. По приезду все читал.

Наше общение с этой женщиной успешно продолжалось. Я читал много стихов, рассказывал анекдоты, завез ее в офис. Там рассказал, что когда пришел сюда первый раз, в туалете висел интересный плакат: обезьяна сидит на унитазе, прищурив глаз, а вокруг – куча шкурок бананов. Объяснил новой знакомой, что в этом офисе будет моя квартира. Пока здесь хозяин Юрочка, потом мы с ним поменяемся, я ему дам денег на машину, и мы все оформим.

Приехали на вокзал, купил ей цветы и сказал: «Один засуши в книге и поставь дату». У вагона рассказал анекдот. Шаху стало плохо, он хлопнул в ладоши, и прибежал евнух Казик. Шах говорит:

– Срочно знахаря, мне плохо!

Приходит знахарь. Послушал, посмотрел и говорит:

– Я бессилен, нужно созвать консилиум.

– Что хочешь, делай, – говорит шах, – но я должен жить.

Собрались знахари, посмотрели, поговорили вполголоса и удалились на совещание. Через час приходит знахарь и говорит:

– Шах, новая болезнь! Мы ее условно назвали инфаркт и пришли к выводу, что тебе осталось жить самое большое две недели, самое малое два дня.

– И что же мне делать? – спросил шах.

– Сколько у тебя жен в гареме?

– Много, очень много.

– Ты их всех любил?

– Нет, я даже не видел всех.

– Люби их, – сказал знахарь и ушел.

Хлопнул шах в ладоши:

– Казик, веди ко мне первую и вторую жену.

Через десять минут снова хлопает:

– Третью и четвертую веди.

Казик водит, шах любит, и вот дошло уже до 113–114. Шах хлопает в ладоши, а Казика нет. Начал любить по второму разу и вдруг подумал: может, евнух решил, что я уже умер и любит моих жен? Шах хватает меч и бежит. Видит в коридоре лежит Казик, мертвый. Схватился шах за голову и говорит:

– Обидно, что только в последние часы своей жизни я понял: нас губит не половая жизнь, а суматоха.

Какие красивые слова, не так ли? На перроне она страстно целовала меня, просила, почти молила о следующей встрече.

– Ты во мне что-то разбудил... Какой ты интересный человек!

Я пообещал встретиться, но так и не выполнил ее просьбу. Прости меня, эта женщина, я так сожалею об этом...



№ 149.

«Золотая симфония».

Во второй половине 50-х годов в кинотеатрах шел австрийский фильм «Золотая симфония». Он был посвящен балету на льду, который имел такое красивое название. Сам фильм сегодня я уже смутно помню, но его название не давало мне покоя. Я загорелся желанием сделать снимок с таким названием. Но долго откладывал и переносил съемку. Так прошло почти полстолетия.

На фотографии оригинальный фон. С ним я сделал только один кадр. Пришла модель Оля, и мы начали воплощать мечту 50-летней давности. Посадил Олю. Красиво сидит, вся сгруппировалась, поза мечтающей девушки. И как будто в золотом цвете шикарные волосы. Модель – бесподобная. Руки и ноги тоже в образе. Так сбылась моя мечта.

Световой рисунок соответствует образу. На фоне нежные разводы, модель сидит на фольге, идет перелив красно-золотых тонов. Главное в подобных съемках – все собрать воедино. На компьютере убрал на фоне полосу, и он заиграл. Все надо доводить до завершения, ничего не должно быть лишнего и отвлекающего, и тогда будет красота снимка.

Есть еще несколько замыслов. Постараюсь внедрить их в жизнь фотографии. Я всю жизнь следил за кадровкой, чтобы ничего лишнего не попадало в кадр. Ведь настоящий кадр состоит из многих мелочей.

Да, Оля – способная модель. Она шла в выставке ровной дорогой, и самое главное – нигде не споткнулась. На работе она трудоголик: отдается ей сполна, и фотография – не исключение. Вспомнил, как Оля училась плавать. Тяжело шло, но все-таки она научилась.

Серии с одной модели – это трудоемкий процесс, и с ним нужно общаться на «Вы».

Да, время поменялось. Когда-то были в моде мужчины-летчики, моряки, танкисты. Особенно после войны. Все мечтали об этих профессиях. А сегодня о них забыли. Сегодня в моде банкиры, юристы. Ушли врачи, а об учителях я вообще молчу. В самом начале фотограф был №1 в жизни станы. Например, в Кременце было 16 фотографов до начала войны, и они были финансово обеспечены. Первый в городе велосипед купил фотограф, а за ним – врач. Так было и с мотоциклом, и с машиной. «Победа» была у фотографа, который работал с Ядлосем. В самом центре Кременца работал Бакланов. Его любимым словом было «милейший». Сегодня звонил в Кременец. Жены Ядлося и Бакланова живут.

Аппарат «Хасель».

Перед моей поездкой в Сургут в одном из областных центров молодая роженица родила негритенка. На свадьбу пришла девственницей, в городе никогда не было негров, а город она не покидала. Город бурлит слухами, все в недоумении, а муж хочет разводиться. Роженица в шоке, ведь это жуткий случай в истории Украины: что, откуда и как? А все оказалось очень просто. Ее мама была в Москве в 50-х годах прошлого столетия на Всемирном фестивале молодежи и студентов, и там у нее завязалась любовь с негром. Переспала. Домой вернулась уже беременной. Встречалась с парнем. Поженились. Родила белокожую дочь. И надо же, через поколение родился черный человек. По теории, это закономерное явление. Ничего в этом мире не проходит бесследно. Помните об этом, люди.



№ 272.

«Маэстро и модель».

Это снимок длиною в 8 лет… Она пришла на выставку на мое 70-летие. Ее внешние данные – просто чудо. Сделал снимки. Долго мучил вопрос, что с ними делать. Появилась идея. Я попросил Женю Удина:

– Сделай мне рисунок для визитки.

– Дай мне свое фото в этой шапочке, – сказал он.

Фотограф сделал мой снимок, и я отдал его Удину. Развернул Натали, и все вписалось в кадр. Добавил текст и визитка заиграла. На обратной стороне дал два коллажа с Лесей и необходимый для визитки текст.

Люди оценили по-разному. Скептики говорили, что визитка слишком большого формата. Но настоящие ценители звонили и просили сделать и им что-то подобное. Были и другие звонки. Кто-то даже называл мою визитку №1 в мире.

Визитка – лицо автора. Жаль, что ее не успел увидеть Роман Баран. А на визитке есть и его имя, и Сергея Крылатова. Как я к этому всему пришел? Самое главное, что не спешил: всему свое время.

Натали стоит игриво в непринужденных позах. Она словно тростинка, и дуновение ветерка определило ее позы. Натали – вершина женственности: рослая, очень стройная, интересное лицо, походка у нее – одно загляденье.

Съемки Натали долго срывались. Я понимал: работа, семья, подруга, которая ушла в мир иной при странных обстоятельствах. Ее дочь вышла замуж и сейчас живет в Тернополе. Как-то приходила. Сделал несколько фотографий. Возможно, я неправильно поставил съемку, ведь приличного кадра ни одного так и не получилось. Как-то один корифей фото сказал: «Любой кадр – выставочный». Но я ничего не отобрал.

Да, визитка – люкс. Но следующий кадр должен быть выше визитки. Это лично мое мнение. Визитка всем нравится. Заграница от нее плачет. Всегда, когда кому-то даю свою визитку, сопровождаю ее словами: «Дарю самую красивую визитку в мире». И мой портрет Удин сделал очень пристойно. На обратной стороне кратко описана вся моя творческая жизнь. Она очень громкая: пионер советской эротики, автор четырех фотовыставок, автор трех книг, делал выставку в Верховной Раде. Широкая география городов СССР, Лондон, Париж. В Москве выставлялся два раза.

Да, жизнь прожита не зря. Много я сделал для фотографии. Плюс оригинальная фотовыставка шести авторов. Это выставка Украины. Классический стиль, много портретов, которые сегодня на выставках отсутствуют. А последняя отдушина – это мой персональный сайт. Сегодня на него заходил Китай, позавчера – Индия.

Быстро летит время. Дай Бог, вскоре отметить 79 лет. Это уже приличный возраст. И возможно, что скоро уже придется «уходить со сцены». А замыслы еще не все воплощены в жизнь…

Аппарат «Никон».


Из моей жизни.

Мне было 36 лет, когда я переводом перешел в Тернопольский горбыткомбинат. Попросил начальника облбытуправления Фролова о выделении мне лаборатории в подвале, где был склад ателье «Ромашка». Через неделю помещение освободили. Начались головоломки: вентиляция, кабины, отопление, водопровод… С вентиляцией вопрос был решен быстро: снизу воздух будет подаваться, а вверху вытягиваться. Я достал много цинковой бляхи, разные моторы. Без вентиляции в лаборатории невозможно, даже опасно для жизни. В этом я убедился еще в Збараже и поэтому решил сделать по-другому, чем было там. Мощный приток воздуха – это необходимое условие деятельности работников лаборатории. После установки вентиляции начали строить кабины. На «Ватре» я достал материал для корексов и бачков. Осталось одно: найти на промывной стол нержавейку 2 х 3 метра.

К нам приходил Игорь и сказал, где можно без проблем достать нержавейку. Через пару дней пришел еще раз и сообщил, что завтра будет нержавейка. Уточнил:

– Я тебе позвоню, и ты подъедешь машиной. Мы перебросим через забор, погрузишь и заберешь.

Выходя из дома быта «Пенза», я встретил Володю Вовчука. Поехали, погрузили и привезли нержавейку. Через дня три приехали ОБХССники и начали спрашивать, где я ее взял. Объяснил, что привез из Збаража. Там еще два больших стола стоят, можно посмотреть.

С главным инженером Неоном решили, что все снимки города будем делать цветными, даже охватим районы. Но Фима Шабельский затянул Неона в охотники, чем сам увлекался, и главный инженер начал играть в угоду Фиме. Я особенно не переживал, у меня были свои планы.

Реклама вся спечатана в цвете, 50 х 60. В частности, были спечатаны девочки с конкурса причесок, 50 х 60 черно-белый снимок, группа деток в садике и фото одной девочки скадрировал 50 х 60. С Владимиром Выхрущем, который тогда работал председателем облплана, договорился о мебели о коврах по перечислению.

Нашел чехословацкие галогенки на зонты и потихоньку начал присматриваться к людям. Ведь нужно было искать будущих работников – в тесном контакте с Министерством бытового обслуживания. Кстати, прекрасный был праздник – День работников бытового обслуживания. В Тернополе собирались все передовики из районных центров: в национальной одежде, море цветов, выставки, многим давали премии… Вечером – все в ресторан. Какие чудесные были времена! А сегодня никто и не вспоминает о бытовиках, разве что возникает потребность в их услугах.

Тогдашний министр службы быта тов. Шпаковский сказал на совещании в Киеве, что в Тернополе за полтора часа ему вручили цветные высококачественные фотографии. Следовательно, всем надо брать пример с работников этого областного центра.

Моя холостяцкая жизнь продолжалась нормально. Как-то иду в воскресенье, а возле кафе «Космос» стоят два друга. Сказали мне, что есть три подружки, а Коля не пришел. Предложили присоединиться к ним вместо его.

– Нет, ребята, в групповухи я не играю, – отказался я.

Эти искатели приключений нашли другого третьего. У него была прекрасная жена, чудесная семья, у жены – престижная работа. Тогда этот мужчина впервые пошел на измену жене. И не повезло: подхватил «живность». Жена все убрала, тихо и спокойно жили дальше. Но запретный плод всегда вкуснее… Где-то через год тот же мужчина встретился с новой подругой и опять залетел – гонорея. Снова вылечились и, как ни в чем не бывало, продолжали жить. Мудрости и выдержке такой жены можно было только позавидовать. Я часто с ним разговаривал, и он мне обо всем рассказал. И жену его я хорошо знал: общительная, стройная, выразительные черты лица… От нее веяло чувство преданности. Какая-то привораживающая сила в ней была. Эта женщина гордо несла свой статус, гордо закрывала на все глаза.

Я уехал в Сургут, а жизнь в Тернополе шла своим чередом. Маша и Василий (так звали ту супружескую пару) – жили нормально. По крайней мере, так все думали. Она работала в приличном заведении, и он имел хорошую работу, никто о его «подвигах» ничего не знал. Через много лет Василий познакомился с молодой девушкой, втайне встречался с ней иногда. Она забеременела и родила мальчика. Маша об этом знала, но восприняла все тихо. Можно представить, как ему было на душе. Он забыл, что рожденный ползать летать не может. То было не его дело. Не помню, где я читал о том, что не надо растрачивать в постели свою силу, она еще пригодится. Такое напутствие дает отец сыну перед свадьбой. Да, есть в этой жизни, как говорят, секундная слабость. Но нужно иметь шестое чувство, чтобы понять, рожден ли ты для другой жизни. Рассказывали мне, что Василий сильно подался, постарел, стал дряхлым стариком. Жена приводит молоденьких, а он в соседней комнате с внуками. И просит ее лишь об одном: «Только не бросай меня». Оскорбленная женщина опасна: она сначала все носит в себе, обдумывает, как и когда отомстить, и месть бывает жестокой, но справедливой.

Как-то перед поездкой на Север, 7 ноября, пришла ко мне подруга. Выпили и уже спали крепким сном. Вдруг – жуткий стук в дверь. Наверно, проснулся весь подъезд. Она встала, оделась, перекрестилась и говорит:

– Открывай, Костюков. Чему быть – того не миновать.

Я направился к двери и вдруг слышу голос:

– Товарищ Костюков, только на вашем балконе нет красного знамени. Это говорит мастер из ЖЭКа. Утром чтобы обязательно висел флаг.

– Да, согласился я, ведь это центр города, как можно было упустить…

С парикмахерами дома быта «Пенза» я жил дружно. Например, к 60-летию Советской власти на веревках в вестибюле развесил метровые фотографии заведующей парикмахерской Наздрань. Какая она была принципиальная, требовательная, какую поддерживала дисциплину, чистоту! Это был настоящий руководитель. Вестибюль был чудесно оформлен: на полу ковер 4 х 6 метров, все стены завешаны черно-белыми и цветными фотографиями. Было две уборщицы, три приемщицы, весь штат составлял 19 человек. У фотографов и приемщиц была фирменная одежда. В павильоне – мебель и ковры.

Работой к 60-летию СССР я был доволен. Расценки на метровые форматы – по калькуляции. Огромная работа была сделана. Весь базар был завешан цветными метровыми и двухметровыми фотоработами (1 х 2 м). Сдавал работу, брал доверенность – и в банк, инкассо сразу снимал деньги.

Не знал, что делать, ни с кем не советовался, а решил дать телеграмму в ЦК, министерство, что к 60-летию Советской власти выполню 20 месячных планов. Но дернул меня черт зайти к Неону и все ему рассказать. Он попросил перенести разговор на эту тему на следующий день. Сегодня я представляю эту ситуацию более четко: огромная слава, зарплата – 10000 рублей за месяц. К тому же меня теоретически не должно было волновать, что будет завтра. Ведь я уже смазал лыжи, чтобы уезжать. На следующий день прихожу к Неону. Он в хорошем настроении. Объяснил мне, что это запас для горбыта на год. Но в бухгалтерии денег нет, у меня доверенность, и банк снимает на инкассо, а доверенность без даты…

Моим замыслом воспользовалась Раиса Немировская: дала, по всей видимости, телеграмму. Сделал немного сверх плана – и ее фотография оказалась на областной доске почета. Тогда я начал понимать сделанную мною глупость: деньги на зарплату давались авансом. В павильоне снимал очень мало.

Петя Йордан сделал медвежью услугу фотографу Рае Немировской: установил свет и выдержку при съемке. Я его спросил, зачем он это сделал. Он ответил, что плохо печатать их негативы. Я просто сказал «спасибо»… А ведь я его спас, когда он передавал «Фотографию». Все лишние материалы, цветную бумагу и химические реактивы Петя хотел забрать и ночью увезти домой. Но я нашел его в Плотыче и сказал, чтобы он забыл о них, иначе будет иметь неприятности. Правда, судя по его виду, он мне не поверил, но забирать все-таки не поехал. Сложный он был человек. Имел прекрасную жену Дозю, она работала вместе с ним. Говорили, что всю зарплату он в сберкассу на книжку относил.

Я сопровождал важные делегации. Когда приехали болгары, мы ужинали в збаражском ресторане. Я танцевал с болгаркой. Как красиво мы вальсировали! Ярослав Сорока организовал прекрасный прием. А когда ехали в Тернополь, я взял выпивку, закуску, и мы с Галей Садовской и болгаркой сели в машину сопровождения. Открыл бутылку водки и выпил два фужера, но она как-то не пошла мне. Высадили из автобуса делегацию в гостинице «Тернополь», а дальше – у меня провал памяти. Утром в гостинице спросил у администратора, где остановилась Алена. Мне ответили, что здесь не останавливалась. Я начал очковать: мне никак не вспоминалось, где я мог ее потерять. В вестибюле уже собрались гости, а болгарки нет. Вдруг входят Галя Садовская и Алена. Какое радостное мгновение! Я весь ожил.

Тогда в Збараже меня сглазили. Какими жадными глазами поедали меня земляки! Я в это верю. Просто расслабился и забыл. Не хочу сказать, что тогда сильно запрещали церковь, потому что коридор в райкомовском доме на Рождество и Пасху наполнял чудесный запах. Все готовились к большому празднику и тихо встречали его. Все венчались в церкви, и все сходило с рук. В праздники все сидели на рабочих местах, выпивали, но никто не работал.

Была свадьба Козакевича и Сикоры. Поехали в село, молодые повенчались в церкви, пришли домой, и началось застолье. Пели и плясали. Была чудесная погода. Лето в разгаре, село Дитковцы веселилось. Под вечер не было автобуса, и мы решили пройтись пешком: я, Игорь Науменко и три дамы. Шли по дороге, болтали, но дамы устали и уже жалели, что затеяли эту пешую прогулку. И тогда я решил их развеселить:

– Становитесь, закройте глаза и без моего разрешения не открывайте. Сейчас и трижды хлопну в ладоши – и появится такси.

Все улыбнулись, но исполнили мою просьбу. Когда я хлопнул в третий раз, все открыли глаза и увидели, как из-за бугра мелькнул зеленый огонек. Может ты, читатель, и не поверишь, но у меня есть живые свидетели случившегося. Сели в машину, и я сказал:

– Дети мои, приглашаю вас к себе в гости. Заедем в ресторан, отоваримся и пойдем ужинать.

Одна из женщин не пристала на мое предложение. И мы продолжили вечер вчетвером. Заехали на железнодорожный вокзал. Директриса ресторана Клава быстро все собрала, и поехали ко мне. Поднимаясь по лестнице, я сразу всех предупредил, что утром покрасил пол в коридоре и покрыл лаком паркет в комнате. Попросил всех разуться. Народ сел за стол, а я пошел на кухню. Занося закуску, я увидел на паркете красные следы. Оказывается, не высохла краска. Я ее принес с комбайнового завода, и мне говорили, что она сохнет очень быстро. Но получилась нестыковка. Стер следы с паркета, коридор застелили газетами и, как говорится, пьянка продолжилась. Я был с Оксаночкой, а Игорь – с ее подругой. Прилично добавили и легли спать. акие были чудесные времена! Все нам было доступно, да и мы были молоды. Все ложилось само к ногам, только нужно было красиво брать.

Как-то приезжала мамочка. В Тернополе был семинар инфекционистов, и я маму встречал с Кристиной. Прогулялись пешком, пришли на мою квартиру, в холодильнике все есть, выпили кофе, и мы с Кристиной поехали. Утром мама у меня спросила:

– Кто тебе стирает белье?

– Сам, мамочка.

– Ты меня прости, сынок, но я впервые спала на такой чудесной накрахмаленной постели.

Показал. Объяснил:

– Белье глажу влажным.

– А кто тебе готовит?

– Сам, мамуля.

Не знаю, поверила или нет… По поводу Кристины сказала, что она выдрочка красивая, даже чересчур, стройненькая, но смотри, мол, сам.

Как-то пришел ко мне в гости самый толковый, самый хозяйственный директор Борис Голинщак. Это в мою пору он был самым честным. Уже не помню, что мы обмывали, но у нас было хорошее начало, а потом Борис Самойлович, выйдя из туалета, сказал: «Никогда бы не подумал, что у холостяка может быть такой чистый туалет. Нужно будет привести на экскурсию своих». Романа Ивановна была куратором фото. Она сказала Голинщаку, что устами Костюкова глаголет истина, это единственный человек в горбыте, которому можно верить.

Помню, было сложно с цветной бумагой. И вот звонит Шура, инженер по фотоматериалам из министерства, и говорит, что пришла бумага 50 х 60 производства «Forte» или «Foma».

– А ты скажи, что бумага «Forte».

Она так и сделала. Все отказались потому, что я один на ней печатал. Роман Баран считал меня самым лучшим цветником в Союзе. Я поехал и забрал всю фотобумагу «Foma». Поехал без командировки, забрал, сгрузил у себя и никому ни листа не дал.

Все тогда говорили, что плохо в магазинах, что нет мяса, но в Тернополе на улице Музейной были тушенки – свинина, говядина, кролик… Было много крымского вина, коньяк и, конечно, домашняя колбаса. Как-то был даже сом в томатном соусе.

Однажды Игорь нес 20-литровый бутыль с проявителем на второй этаж. На лестнице нечаянно его разбил и порезал руку. Я сразу же вспомнил свой мозоль – ведь Игорю химикат тоже попал на поврежденную руку. Пошли ко мне домой, он помылся в ванной и молил бога, чтобы все прошло хорошо. Игорь пришел на практику вместе с Колей Курило, но они во многом были разные: Коля спокойный, уравновешенный, а Игорь…

Как-то в приемной долго сидела женщина. Я подхожу и спрашиваю:

– Вы кого ждете?

– Хочу увидеть Костюкова.

– Зачем он вам?

– Мой сын Коля все время рассказывает о нем, что он и спортсмен, и круглый год купается, и чудесный фотомастер. Мне кажется, что сын хочет взять с него пример.

Оказалось, что женщина была Колиной мамой.

Чуть позже была предвыборная кампания, и Коля должен был спечатать стенды. Для фотографирования погода была ужасная, поскольку опустился густой туман. Особого качества добиться было трудно, но стенды получились хорошие. Коле дали приличную зарплату. Как он радовался! А когда я уезжал с Кристиной в Сургут и мы уже были в вагоне, Коля прибежал и дал нам две палки колбасы:

– Сам делал. Возьмите, пожалуйста.

Жизнь шла нормально. Сделал в коридоре съемочный зал для документов, ретушеры на месте. Печатал у себя фото на паспорта. Очереди были сумасшедшие. Документальное фото открыл, чтобы был фотосалон, а этот титул давали, когда было два зала. Так получилось с моим приходом в Тернополь. Была революция, доски почета с фотографиями большого формата. Первой оформил галерею передовиков в парке Т. Шевченко, размер фото 60 х 90. Завод «Молодая гвардия» готовил установки из металла, куда вставлялись фотографии, но сделали на несколько сантиметров больше, и фотографии нельзя было укрепить. Перепечатали фото, и завод их оплатил, хотя и со скрипом. Была молодежная доска почета (там, где памятник И. Франко), я снимал ее открытие. Это произошло на день Святого Николая.

Пришла Галя и сказала, что они со Светой предлагают отметить праздник Николая. Я ответил:

– Хорошо. Я бы пошел в ресторан на железнодорожный вокзал. Давайте встретимся в 20 часов, я вас жду.

Поднялись в ресторан, выбрали укромное местечко. Нам быстро принесли заказ. Танцевали, общались, и около полуночи заказали «на коня». Нам принесли еще водки, и в такси меня повело. Остановились у Светы, проснулся от телефонного звонка, рядом Света… Как это приятно, когда чудесный ангел рядом с тобой в постели! Все, как во сне, только слабо горящий камин словно бы говорил: «Это, Славчик, наяву». Началось все хорошо. Она такая нежная, ласковая. Все-таки приятные чувства посещают тебя при слиянии тел… Что может быть прекраснее гармонии красоты? Стар ты или млад – это прекрасно.

У Павла Павлецова есть песня «Любви все возрасты покорны…»:

Она, как ангел неземной,
И так наивна, Боже мой,
Среди чудес ей равных нет,
Она, как солнца яркий свет.

Пришла к нему средь темноты,
Чтоб воплотить его мечты,

Чтоб подарить ему рассвет,
Свою невинность юных лет.

Началось новое, прекрасное… Мы встречались, строили планы. Хотя были переломы, но они казались несущественными.

1 мая, как и на ноябрьские праздники, я по традиции фотографировал семейство председателя облисполкома Ивана Ильяша. В этот раз тоже приехали дети, внуки. Я сделал репортаж, от застолья отказался: мол, буду проявлять пленки. Наложили мне в сумку выпивку, закуску, и я удалился. Дома ждали Галя и Света. Отметили Первомай, и Галя попросила у меня разрешения остаться: мол, должен прийти ее мужчина.

Я пошел в лабораторию. Через пару часов звоню домой – никто не поднимает трубку. Вечером попросил Игоря пойти и у двери послушать, на всякий случай. Даже понюхать, не пахнет ли газом. Ведь снился мне сон, что я не закрыл газ. Игорь пришел, сказал, что все тихо, запаха газа не почувствовал. Он вернулся домой, а я лег на кресле спать, но уснуть не мог. Все думал, что там и как. Утром пошел к Гале на работу, спросил, как дела. Она ответила:

– Я после вашего со Светой ухода разделась, легла в постель и ждала тебя…

– Но ты же говорила про какого-то мужчину!

– А что я могла сказать?! Жаль, что ты не понял!

Я все думал: знала бы об этом Светлана! Но в любом случае мое серое вещество было насторожено.

Частенько вечером садились в такси и ехали к родителям Вовчука в Збараж. Выпивали по 100 грамм, вспоминали Володю.

Мама говорила:

– Операцию пусть делает Ясинецкий. Я приготовила 400 рублей.

И она была права. Возможно, все пошло бы по-другому. На дне рождения у Богдана Левкива они прилично врезали. Утром Володя приехал похмелиться. У него был перитонит, а он думал, что перепил…

Со Светой были в Ровно. Я познакомил ее со своими родителями. Она им понравилась. Все вроде шло нормально, но какое-то чувство мешало мне строить свое будущее…

Приехала в Тернополь заграничная группа «Генералы». Выступали в ДК «Березиль». Я пошел снимать. В зале была в основном молодежь. Все ликовали, танцевали, некоторых даже милиция выводила из зала. А я вспоминал, как в Омске в 1959 году мы пошли с Люсей на концерт Олега Лундстрема. Люся была в голубом платье в обтяжку, я – в пестром пиджаке. Что творилось в филармонии! Весь зал гремел. Перед уходом на перерыв конферансье объявил, что в холле стоит ящичек, в него можно бросить записку с пожеланием того, что вы хотите услышать в исполнении оркестра.

Второе отделение началось разбором заявок. Ведущий читал записки, а потом сказал, что все исполнить – суток не хватит. Олег Лундстрем решил исполнить несколько номеров из всего заявленного, объединив их, и назвал эту своеобразную композицию «В негритянских кварталах». Зал снова ликовал, танцевал. Но уже никто никого не выводил, все было на высшем уровне.

Журнал «Огонек» дал цветную репродукцию «Буги-буги в Риме». Какой красивый был рисунок! В журнале вычитал, как воры хотели обокрасть квартиру Вахтанга Кикабидзе. Они собрали все, зашли на кухню, а там увидели его плакат. Открыли бутылку коньяка, выпили по 100 грамм и оставили записку: «Буба, извини за беспорядок. Ничего не берем. Творческих тебе успехов! Твои почитатели».

А певец Александр Малинин ходил петь в дом культуры. Жена над ним смеялась… Когда он был в Томске, то со всей Сибири собрались почитатели. Его уважали. А она, наверное, теперь сожалеет о своих насмешках, потому что всегда нужно сначала думать, а потом уже говорить.

Я часто встречался с ворожками, да и жил нормальной жизнью. Ужинал два дня в ресторане «Украина», два дня в ресторане «Тернополь». А еще нередко бывал в ресторане «Россия» и в кафе «Мрія». Обедал там же. Комплексные обеды были чудесно приготовлены. Часто менялась кухня: русская, грузинская, молдавская… Когда была белорусская кухня, то предлагали котлеты из картошки со шкварками – что-то наподобие наших дерунов. Я как-то заказал Стефе, чтобы принесла пять порций, но только по одной, а не все вместе в большой тарелке. Мне так было удобнее все съесть.

Вообще рестораны всю мою жизнь были местом встреч, общения. Но бывали случаи, когда я не хотел идти туда ужинать. Моя дочь Таня шла в первый класс, и мне нужно было зайти в школу. А перед этим ночью мне приснился мерзкий сон. Настроение было не очень хорошее, но я переломил себя и пошел на ужин в «Украину». В ресторане сел у окна, заказал ужин и закурил. Сон не выходил из головы… Минут через пять зашли ребята из облуправления КГБ. Сели за соседний столик и вежливо поздоровались со мной. Через пару минут пригласили меня к себе. Официантка взяла заказ, и я добавил бутылку водки. Все шло как будто бы нормально. Но я тогда не знал, что у этих ребят было чувство ненависти ко мне. Один из них начал нагло на меня наступать, и я вынужден был сказать ему:

– Тебя мало лупили? Так я сегодня могу добавить!

Нас быстро усмирили. Разлили оставшуюся водку, и мне осталось на дне. Один из кагэбэшников сказал, чтобы я принес бутылку – выпить мировую. Сегодня я бы отказался, а тогда сделал глупость: пошел и принес. Выпил долитую водку, закусил и… провал в памяти. Привезли меня на железнодорожный вокзал (это мне уже потом рассказали) и выпустили на перрон. Одетый в белое, я пошел навстречу поезду, махая ему руками. Дежурная по станции, симпатичная блондинка, и Валера Добролевский (мой практикант, который жил у нее на квартире) забрали меня с рельсов и отвели от путей. Так, к счастью, я не попал под поезд. Но меня забрали в милицию и отвезли в вытрезвитель. Там у меня уже начала возвращаться память. Рядом сидела врач, и я ей сказал:

– Это недоразумение.

– Ничем не могу помочь. Присядьте, пожалуйста, – ответила она.

Я присел, а потом меня увели спать в белых плавках. Все пьяницы спят, храп ужасный. Я тоже прилег. И, как ни странно, быстро уснул. Утром оделся и вышел на улицу. Закурил сигарету. В карманах было пусто, хотя вечером там была приличная сумма. Пошел на работу, взял деньги и поехал к Танюше в школу. Вспомнил об Ире: как ее бабушка и Костюков повели в первый класс. Пошел в управление УВД к работнику приемной его начальника Мальованого, все рассказал, но ничего не упомянул о КГБ. После обеда лист из журнала учета в вытрезвителе был у меня. «Забыть обо всем», – сказал сам себе. Но потом узнал, что есть такие стимулирующие таблетки, которые направляют человека в нужное русло – вроде зомбирования…

После каждой Октябрьской и Первомайской демонстрации я фотографировал на ступеньках кооперативного техникума членов бюро обкома партии и руководителей облуправления КГБ. В те времена уличить в чем-то КГБ было, по крайней мере, глупо, но я потихоньку все распутывал и после Севера уже знал весь расклад. Если буду писать еще одну книгу, все изложу.

Когда я приехал из Сургута в Тернополь, меня встретил инженер из горбыта и предлагал 10 000 долларов за 5 500 рублей. Выйдя на улицу, я встретил Гришу из КГБ и спросил о долларах. Он сказал, чтобы я даже не думал, а то потом не отмоюсь, сразу залет. Председатели колхоза рассказывали, сколько раз им предлагали доллары, но никто не соглашался. Мы жили тогда, как в сериале «Семнадцать мгновений весны»: первый смотрел за вторым, второй – за третьим, а четвертый – за первым, вторым и третьим.

Как-то после моего приезда из Сургута в начале года пришла ко мне под вечер дама сфотографироваться на паспорт. «Никаких проблем, – ответил я. Но она сказала, что ей нужно сделать прическу.

– Пожалуйста. Вот зеркало 17 века.

Она начала укладывать волосы, а я стоял и любовался попой посетительницы. Она это заметила:

– Что вы так жадно смотрите?

– Вот думаю: если на вашу попу положить книгу, она не упадет?

– Неужели моя попа вам так нравится?

– Я просто представляю, как бы я на ней полежал…

– Давайте уже фотографируйте меня!

Сфотографировал. Посидели, поговорили. Я сказал, что завтра Святой вечер и предложил провести его вместе. Дама согласилась.

– В котором часу ты сможешь ко мне прийти?

– В 19.30 я буду. А куда прийти? К «Пензе»?

На следующий день я сбегал в магазин, все закупил. Иду на работу м у «Пензы» встречаю работника обкома партии. Поздравили друг друга, разговорились. Он сказал:

– Я вдовец, живу один. Мы с ребятами всегда тебе завидовали белой завистью. Ты менял жен, имел многих женщин, и тебе все прощалось. А мы жили ради партбилета: не дай Бог, что-то случится – и ты становишься никто. Встречали Новый год. Все были одинокие старые друзья: тот не пьет, та не пьет, а с вдовушкой мы пили. Правда, понемногу. Потом она завела меня в комнату и, можно сказать, изнасиловала. Пошли за стол, еще выпили, и тут моя инициатива приобрела верховенство... Какие сладкие мгновения! А сколько сегодня людей мечтают встретить Святой вечер и дожить до следующего…

Пришел на работу. Все вспоминал его слова. И вот телефонный звонок:

– Ты не передумал, Вячеслав? Жду с нетерпением. Я уже под «Пензой».

Я быстро спустился. Она была с сумкой. Сумка большая.

– А что это? – спрашиваю

– Это все я приготовила на Святой вечер.

Мы пошли. У меня дома она все разобрала и начала накрывать стол. Привезла самогон (как она сказала, «первак») и много закуски. Как мы чудесно сидели! Пили самогон, разговаривали. Она рассказала, что в Москве на работе, «строит Москву», а под Тернополем живет ее мама. У моей гостьи – чисто классические черты лица, наподобие тех, что рисовали художники в 16-17 веке. Я читал стихи, рассказывал анекдоты и заговорил о любви.

– С удовольствием, – сказала она.

Какая она была прелесть! Утром посмотрел, как много мы выпили. Она ушла, а я жалел, что не взял ее координаты. Ведь она, наверное, время от времени приезжает в Тернополь. А может, и насовсем приехала сюда. Но, как говорят, поезд ушел. А жаль.

Как часто все вспоминается, мысли бороздят… Ложусь спать – рядом ручка, бумага. Я весь в воспоминаниях, и они нередко переходят в сновидения. Сегодня 12-е число, 12-й месяц, 2012 год. Символические цифры, но в них нужно разбираться и уметь расшифровывать их значение. Позвонил Игорю в Москву, и он сразу сказал, что сегодня – все 12-е числа.

А когда-то в лаборатории, в укромном месте, он нашел предметные стеклышки. Все крутил их и думал, думал, а потом спросил, что к чему.

– Темень ты! – ответил я. – После полового акта мазнул по стеклышку – и на анализ. А через некоторое время – звонок: «зеленый свет», можно продолжать движение.

Чудесные были времена. Я ощущал какую-то заботу о человеке. Работы было море, все бесплатно, но я бы как-то окультурил. Даже фотографирование на доску почета. Что стоило когда-то сфотографированному человеку сделать подарок, а еще проще – дать приличную премию. Ведь были деньги! Но инициативы не было. Престижными считались только так называемые моральные стимулы.

Однажды в Лондоне бывшая работница консульства в Москве сказала:

– Как вы красиво жили! Англия даже во сне не могла мечтать о такой жизни. У нас тоже неплохо, но все уходит на платежи, а сейчас еще и кризис…

Говорят, где-то на островах, возле Австралии, есть человек, который определяет курс доллара, какой долг у США, и доллар продолжает крутить миром. Самая большая беда, что все правители обещали «золотые горы», но никто не сказал в конце правления, что сделал; это и Горбачев, и Ющенко. Последний в Америке сказал: «Вы будете ездить в Украину на работу». Горбачева приглашали стать президентом в США, результат получили, а ведь как верили в них. Горбачев и Рейган, разговор тет-а-тет, о чем говорили, народ не знал. А ведь когда-то цари переодевались и шли в народ – узнать, что говорят о царях простые люди.

Уже в Сургуте у меня были воспоминания об Украине, а в Украине сейчас – о Сургуте. Я часто вспоминал, как Миша Оныськив принес бутылку французского коньяка «Наполеон» и передал мне слова первого секретаря обкома партии И.М. Яркового. Иван Мефодиевич, сказал:

– Пусть выпьет за отъезд, но лучше за приезд.

Я поставил коньяк в бар. Когда ехал с третьей женой в Ровно, взял его с собой. Из-за бутылки разругался с братиком, она была красивой. Сейчас сожалею, что ее выпил, пусть бы стояла, как память. По приезду в Сургут Игорь рассказал, что прибыла болгарская делегация, которую он сопровождал, и на встрече в обкоме партии Иван Мефодиевич Ярковой вздохнул:

– Сегодня нет нашего любимчика, Вячеслава Костюкова. По стечению обстоятельств покинул Тернополь человек редкостной судьбы, редкостной души и редкостного таланта.

Честно говоря, у меня при воспоминании о его доброте накатывалась слеза. Уже в Сургуте понял: я был как бы маховик, с моим отъездом все пошло не так: ушел Мелымука, уехал Ярковой. Как красиво написала газета о Ярковом, что это был Глоба с трезвым рассудком, хозяйственник, который много сделал для области. На 75-летие Брежнева я сделал портрет с пятью звездами, и Ярковой ему вручил. Известный тернопольский художник Женя Удин оформил красивейшую папку, а Игорь нас с ним сфотографировал, хороший получился снимок. В любом случае – это история. Наверное, лучше всего людям жилось при Брежневе. Когда я снимал для обкома партии и заехал в Кременецком районе в школу, ее молодая директриса, с которой мы вместе учились в институте, сказала:

– Какой ты когда-то был красавец, без бороды, стройненький, а сейчас, Славочка...

Я посмотрел на висящие на стенах портреты – там все бородатые. И, вдохнув воздух, золотым изречением произнес:

– Дети мои, посмотрите вокруг себя, – показал на стены. – Если вы не можете взять духовный пример с больших людей, то примите во внимание хоть внешний облик.

Гробовое молчание, директриса не знает, что сказать, а я, как всегда, как ни в чем не бывало... Да, понимаю, что директор школы – член партии, она теоретически чувствует себя на высоте, но зачем подниматься в безоблачную высь. Иван Мефодиевич несколько раз говорил, что мне нужно вступить в партию, но я отвечал, что еще не вырос, мое время не пришло. Я всегда задумывался, стоит ли вступать в партию, пойти работать в ТАСС и когда-то работать спецкорреспондентом за границей? Но имел волчий билет, исключен из комсомола, а раз в году и палка может выстрелить, поэтому в мыслях я возвращался на землю. Вообще в жизни нужно думать, как говорят китайцы, прежде чем что-либо сказать, надо посчитать хотя бы до пятидесяти. Мамочке сообщил, что Ире купил дом, она передала Валерику, Валерик – жене, но она оказалась мудрее и сказала:

– Валера, это его дети, и пусть он делает, что хочет.

Моя третья жена по человеческим качествам возвышалась над другими. Накупила у Валерика книг, похвасталась на работе, а в Сургуте те книги гораздо дешевле были. В аэропорту Домодедово Татьяну познакомил с братом Юриком, она ему очень понравилась. Вообще Юрик был создан для семейной жизни. Все лето на даче, не ложился спать, пока не убьет комаров, и обязательно останавливал часы на ночь. Очень уважал академика Николая Амосова. Какой это был чудесный и умный человек, один из многих, который вес юности сохранил в старости. На встрече с представителями жен знаменитостей ему задавали вопросы, какое лучше кушать масло, есть рыбу или мясо, что можно или лучше употреблять из алкоголя и т.д. Он сразу ответил:

– Если у вас есть дар петь, пойте, если есть дар рисовать, рисуйте...

И мог бы еще продолжать, но я думаю, вы меня поняли: есть индивидуумы врожденные или приобретенные. Был у меня на работе мужчина, 94 года, выглядел на 60, как-то мы с ним разговорились.

– Вы курите? – спросил я его.

– Конечно, с самого детства.

– А 100 грамм?

– Почему только – 100 грамм? Утром – 150, в обед – 200–250, а на ужин как получится.

– А как с женщинами?

– Похоронил свою старушку и поставил точку в этом вопросе. Ежедневно хожу на кладбище, умирают все молодые, значит, неправильно – это я так думаю.

...В 1990-х годах показывали фильм «Эммануэль-5», и я пошел на последний сеанс. Это был черно-белый фильм, уже затертый, и никаких эмоций он у меня не вызвал. Но зал полный, в нем тишина. Меня мучит вопрос, как уйти. Ведь народ поймет меня неправильно: мол, сам снимает эротику, а ушел. Правда, сообразительные подумали бы, что мне просто стало плохо. Посмотрел по сторонам: сидит справа молодая пара, блудит руками. Я все наблюдал за ними и думал: как хорошо, что не ушел, дождусь, чем это все закончится. После фильма я вышел вслед за ними. Закурил, а молодая пара, обнявшись, пошла. Механически, вслед за ними отправился и я. Шли они медленно, о чем-то говорили, на берегу озера сели на лавочке и через несколько минут прямо там начали заниматься любовью. Через несколько минут встали, оправились и пошли, но уже без обнимания. Я стоял наверху и провожал их взглядом. Как хорошо, что не ушел, не покинул фильм. Вернулся домой и записал: кино «Эммануэль», а все думал о них. На следующий день пошел второй раз, сел впереди, вижу – та же девушка сидит, но парень другой. Сценарий совпадал, наверное, девушка руководила всем. Опять рукоблудие, вышли – обнялись и потихоньку пошли. Та же лавочка, любовь, но окончилась она, как мне показалось, еще быстрее. И опять мысли, долго не мог уснуть. А когда я шел в пятый раз, билетерша, обрывая билет, сказала, что, видно, мне очень понравился фильм. Опять та же девушка, но снова другой парень. Тот же сценарий, та же лавочка...

Девушку я запомнил, через пару лет она зашла ко мне, посмотрела выставку, поговорили. Она и потом заходила, делала прическу, у нас всегда был диалог, но чувствовалось, что мужчин она недолюбливала. Как я хотел пойти с ней на откровенность, вспомнить об «Эммануэли», сказать ей, что она сама себя уничтожила: хотела получить то же, что и Эммануэль, но забыла, что роль Эммануэли исполняет актриса, у которой чудесная мимика и она за это получает большие деньги. А вы, девушка, слишком просто подошли к этому вопросу, не готовы были психологически; возбужденные фильмом, вы решили почувствовать себя Эммануэль, но были с ней в разных полушариях, вы хотели все и сразу, и это ваша ошибка...



№ 151.

«Собачий вальс».

Вспомнились строки из стихотворения Сергея Есенина «Собаке Качалова»:

Пожалуйста, голубчик, не лижись.
Пойми со мной хоть самое простое.
Ведь ты не знаешь, что такое жизнь,
Не знаешь ты, что жить на свете стоит.

Как трогательно и правильно написано… И я решил сделать диптих – «Собачий вальс». На фото – хозяйка со своей собакой. Красивый старинный столик, на нем стоит патефон. Это была как бы тренировка: я присматривался к собаке.

Идея такого снимка родилась в Лондоне. Доминик – это девушка, приехавшая в Лондон из Африки. Обаятельная, высокая и стройная. Она мне говорила: «Поедем в Африку, и я из тебя сделаю миллионера». Благодаря ей был снят «Собачий вальс». Замысел был таким: темнокожая женщина и белая собака…

Ты прости меня, Доминик, и большущее тебе спасибо! Ты ведь хотела, чтобы я с тобой поработал. Я сказал: «Мне надо на тебя посмотреть, а потом будем думать». На следующий день она пришла ко мне в лосинах и марлевке. И я сказал: «Ты – чудо». Но, к сожалению, с Доминик я так и не сделал ни одного снимка.

По приезду в Ленинград в 1970 году поездом «Дружба», выйдя на Невский проспект, я увидел женщину, которая вела двух овчарок – белую и черную. Люди с завистью смотрели на хозяйку. Долго длились поиски. Черная дама с белой овчаркой… Что нужно лучшего? И в Украине нашел белую канадскую овчарку, но она была низкого роста.

Заходит как-то ко мне знакомая. Я ей говорю: «Ищу белую овчарку». А она отвечает: «А вы посмотрите мою». И на следующий день был сделан снимок с хозяйкой собаки. Я, как ребенок, был ему рад: свершилось! «Собачий вальс» был снят. Моя знакомая говорит: «У меня есть еще кобелек – овчарка. Он сейчас в Польше. Они дружно живут». И я погрузился в раздумья…

Она пришла с двумя собачками и была готова к съемке. Красивое зрелище: красные сапоги, вместо плавок – красная косынка, столик и граммофон. Я был ограничен в движениях. Близко подходить не имел права: собаки начинали рычать, и становилось страшно. Хозяйке сказал: «Посади кобелька, а с другой собакой танцуй». Так я запечатлел на снимке счастливый момент жизни. Великолепное трио! Как будто из сказки… У кобелька ревностный взгляд, от удовольствия он вывалил язык. Он лучше всех спозировал. А может, обе собаки загипнотизированы: они подвластны дирижеру, которым был я.

Получилась красивая картинка. На выставке москвичи балдели от этого снимка. Все восхищались кобельком и не верили, что это можно было сделать без компьютера. Мир до меня не видел подобного собачьего вальса. Опять я был первый…Этот снимок удивительный по содержанию, а поэтому во все времена он будет актуален.

Вчера прочитал в интернете, что сын Есенина в Америке лежит в психбольнице. Он вел статистику футбола и имел очень много записей. А внучка Есенина хочет все раскопать о его жизни. Почему сегодня не открыть архивы, чтобы рассказать народу всю правду обо всех?

Да, есть случайные фото, то есть, репортажные, но есть и выстраданные. Долго не мог уснуть. Разные мысли лезли в голову. Это ведь собаки, и я для них – новый человек. Но я снимал молча. Сначала объяснил хозяйке, что она должна сделать. Попросил, чтобы она посадила овчарку спиной к себе, а сама начала танцевать. И тут мне улыбнулось настоящее фотографическое счастье. Собачий вальс был отснят.

Спасибо тебе, Доминик. Я хотел черную даму сфотографировать с белой собакой, но жизнь распорядилась по-другому. Ты уж меня прости.

Какое у меня было стрессовое состояние после съемки! Несколько дней от счастья я не находил покоя. Счастье было выстраданное, но от этого оно дало еще более наслаждение.

Аппарат цифра «Никон» Д-70.


День рождения.

Мне пошел 75-й год. Это и много и в то же время мало. Дни рождения были как удачные, так и невезучие. На 10-летие в Дымере мне мамочка подарила ведерко мороженого, и вся улица его смаковала эту вкуснятину.

Вспоминаю свой день рождения, когда мне исполнилось 21. Как говорят, очко. Мамочка сказала: «Пригласи гостей домой». А за день до празднования она спросила: «А кого ты собираешься пригласить?» Я сказал, что среди гостей будет девушка из соседнего подъезда. Но мама была категорически против ее кандидатуры. Она считала, что эта девушка из тех, кто способен принести в подоле ребенка. Мама поставила мне ультиматум: «Этой соседки никогда не будет в нашем доме!» И я отказался от празднования. С работы поехал в село и там отмечал свой день рождения.

Потом запомнился день рождения во время службы в армии. Служил я в Белоруссии. Капитан Морозов, будучи пьяным, порвал мою увольнительную, и я праздновал три шестерки (5.06.1966) на пятерку в спортивном городке. Когда умер тесть, мы отмечали мой день рождения в ресторане, но осадок был…

И вот пришел 75-й год. Пятого числа праздновал с Оленькой и ее мамой, шестого числа – с подругой, седьмого числа – с дочерью и ее семейством. Уже взята поправка со спиртным, компании отпадают. Было множество поздравлений. Даже не ожидал такого количества поздравляющих. Звонили из Италии, Испании, Франции. О такой географии поздравлений я даже не мог мечтать!

Света Новицкая забежала на минутку с букетом волошек и поздравила. Сразу вспомнилась Москва, 2009 год. Ведущий фотограф России Юрий Кавер, выступая на открытии выставки, сказал: «Я хотел увидеть на фотографии свои любимые цветы – васильки (укр. – волошки). И вот нашел их на прекрасном снимке – «Волошковый запах женщины. Даже как-то радостно стало на душе. А еще я увидел другие фотографии этой модели. Вообще у Вячеслава нужно всем учиться постановке света». Выставку я открывал на свой день рождения.

В 2008 году праздновал день рождения в Лондоне. Возможно, в географии есть счастье… А счастье в квадрате – это то, что я смог подарить людям счастливые мгновения при встрече с моим творчеством.

Как поменялся мир! Все встало с ног на голову. Технический прогресс с космической скоростью летит вперед, невозможно даже представить, что будет дальше. Но это уже будет без моего поколения. Но поменялся не только внешний мир, поменялись и сами люди: стали злые, нищие и больные. Сегодня только 4% здоровых людей, более 60% людей с извращенным вкусом, множество с нарушенной психикой. Воровство и грабежи, ужасные цены, а вдобавок к этому – еще и война. Надо все начинать с чистого листа: создавать новые рабочие места, дать людям достойную зарплату и пенсию.

Кто-то из великих сказал: «Без прошлого нет будущего». За 20 лет уничтожили такую великую страну, уничтожили третье по количеству вооружение в мире! Вчера по телевидению сказали, что из Черноморского флота нам дали все негодное. Что же это за страна, что с ней так обходятся?!

Переименование улиц и городов – это еще одна удавка для нищей страны, которая заберет много денег. А еще люди лишатся своего места рождения. Да и целые поколения на старых географических названиях выросли! Я бы ничего не менял. Когда люди начнут жить лучше, чем раньше, при Союзе? С 1 апреля, как поставил газовый счетчик, за 70 дней горела только одна конфорка, и живу один, а надо платить 500 гривен. Правда, у меня еще стоит газовая колонка, и я каждое утро принимаю душ. А для семьи из пяти человек оплаты за газ становятся неподъемными, смертельными.

Как можно было Советской власти нагло врать про моего любимого певца Эмиля Горовца! Он как певец не состоялся, кроил кожу, а его жена вечерами пела в ресторане. А он ведь объездил весь мир с концертами! Когда-то в Ровно он мне поставил на конверте автограф. Я был на его концерте. Чудесный голос, замечательные песни. Но из Союза выехал в Америку и там умер. Горовец называл себя сыном России. Его жена хочет сохранить и донести слушателям его архив.

Сегодня 22.06.2015 года. 74 года назад мне было 17 дней. Сегодня снова война. Ее не предсказал ни один экстрасенс. Сегодня в Германии еще живут участники той войны. Они тогда были счастливыми, потому что мечтали править всем миром. Все вроде было у них в руках. Сталин много часов ходил по перрону с трубкой, и синхронно ему ездил поезд. И в один момент он сел в машину и поехал в Кремль. Гитлер не послушал генералов, хотел сделать парад в Москве. Они говорили: «Выпьем всю водку, съедим все сало, оттрахаем всех женщин и весной пешком войдем в Москву. Возможно, это и стало роковой ошибкой. У нас был на высоком уровне патриотизм. Все рвались на фронт защищать Родину.

Легко всех обвинять, но победителей не судят. Войну мы выиграли. Мы спасли мир от фашистской чумы. Я уже писал, что Жуков хотел всех вывести из Европы, она должна была быть нашей. Дело прошлое… Германия воссоединилась и теперь процветает. Мы уничтожили кулаков, а сегодня это были бы мощные артели. Но пошли гадкие руководители страны. Хрущев нанес огромный ущерб стране. Это он положил начало разрушению. Он поссорил СССР с Китаем. Это при нем КГБ изменил свое мышление и предал председателя. В 1964 году был неурожай, на плановые поставки пошел весь маточник животноводства. Бразилия предлагала мясо буйволов. Было море оленей и рыбы. Но слова Секретаря ЦК КПСС не обсуждались. Он бульдозерами разгонял выставку в Москве, Новодевичье кладбище начало работать в Москве в пропускном режиме. Там он был похоронен.

Самое безмятежное время было при Брежневе. Страна спокойно жила, но занавес оставался. И при всем этом я жил. В Сургуте уже был, уже карабкался к вершинам, строил свое счастливое будущее. В теперешнем понимании – я там жил при коммунизме.

У нас никто из вождей хорошим не оставался. Всех мы обливали грязью, чернили. Брежнева мне жалко. Хороший был мужик. Много ездил по миру. При нем родился такой анекдот: «Армянскому радио задали вопрос: «По всему свету шляется, на «б» называется. Кто это?»

Хорошо все то, что хорошо кончается. Дочь его жалко. Вседозволенность ее погубила. Наверно, при нем пустили ростки мафиози… Но он оставался человеком.

Жалко, что при Андропове мы очень мало жили. Он первый взялся за дисциплину. Будучи Председателем КГБ, он много знал, и все материалы хранил у себя. Его все боялись, поэтому и не дали ему работать. А ведь все правители когда-то работали в Украине, они здесь проходили школу. А сегодня мы набираем из чужих стран.

Боюсь двух вещей: раскола Украины и третьей мировой войны. Люди многое забыли, а еще больше не ценят, не радуются жизни, а только думают о деньгах, а это болезнь. Разграбили страну, уничтожили армию, народ бедствует, и ничего хорошего не видно даже на горизонте…



№ 152.

«Взгляд Афродиты».

После Сургута я общался с Бараном, Назаренко, Селюченко, потом уже была Тамара Удина. Много думал и решил нести зрителю содержательные, высокотехнические фотографии. «Женский портрет не могут сделать «смертные», – сказал кто-то из писателей. – Женщины способны на все, а мужчины – на все остальное».

Снял с себя все барьеры, увидел новые горизонты – далекие и чистые. Понял, что они досягаемы, и внушил себе, что я до них доберусь. Я словно нашел зерно надежды. Вначале мысли были робкие, неуверенные. Я наедине с природой читал стихи, вслушивался и всматривался в ее красоту. Хотел раскованной любви к природе – новой, никем еще не испытанной. Сегодня я осознаю, что курс был правильный. Я заложил фундамент будущего…

Когда я ехал в Запорожье, увидел за окном море подсолнухов. Но не было рядом деревьев, чтобы снять с высоты. Разговорился с Васей Бурмой. Он сказал, что такие же поля с подсолнухами есть и у нас под Тернополем. Вообще, с подачи Бурмы я сделал много чудесных кадров. Спасибо тебе, Василий!

Около 20 лет я думал об таком кадре. Что только ни лезло в голову: я искал возможности, как сделать такое фото. Палочкой-выручалочкой для меня мог стать только кран. Попросил его у облэнерго. Я целый день продержал кран и молил Бога, чтобы удался хоть один кадрик. Если бы платил за кран, то получилась бы огромная сумма. Спасибо за это облэнерго. Директор сказал: «Первый раз даю бесплатно. Но в следующий раз будешь платить». Я всем дал свои визитки, но никто не пришел сфотографироваться.

Выехали утром на Хмельницкую трассу. Ехали вместе с Васей Бурмой. Начался проливной дождь. Переждали в машине. А после дождя увидели чистейшие подсолнухи, как будто принявшие душ. Но земля была очень мокрая. С чего начинать?

Подогнал кран, в поле подсолнухов зашло семейство Светы в национальных костюмах, и сбоку поставил Олю с оголенными плечами. Она как будто смотрит на них. И получился новый групповой портрет. Не могу понять, почему Бурма не поднялся вместе со мной на кран, чтобы увидеть все с верхней точки съемки.

На следующее утро проявил пленку. Какое радостное утро! Кадр рожден!

В Москве этот снимок висел на самом видном месте выставки. На нем был украинский вышитый рушник, а рядом – портреты украиночек в национальной одежде. Все было в украинском стиле. Снимок получился динамический. Цветовая гамма очень приятная. Но скажу, что без ранее продуманного и расписанного сценария хороший снимок сделать практически невозможно.

Снимок «Взгляд Афродиты» – это современная классика группового портрета, это гимн жизни, красоте природы, это ода подсолнухам. Особенность подсолнухов в том, что они в течение дня поворачивают свои головы навстречу солнцу. Вот и получилось, что в кадре они отвернулись от фотографа, но приветствовали стоящих в них людей. Это хорошо, потому что, если бы подсолнухи «смотрели» на меня, то в кадре могло бы получиться сплошное желтое пятно. Я специально так поставил кран. А так все вышло очень красиво. В царстве подсолнухов модели кажутся маленькими. Ребенок от восторга закрыл глаза.

В Москву в 2009 году я привез свои подсолнухи из Тернополя…

Выставка в Москве... Сегодня не могу понять, как я когда-то это все пережил, все через себя пропустил. Были сумасшедшие нагрузки на мое серое вещество. Сколько авторитетных людей хотели купить этот снимок! А жительница Лондона сказала: «Он украсил бы мою гостиную».

Выставка идет к завершению. Сегодня переделывать выставку – это самоубийство. Простой пластик, который когда-то стоил 90 гривен, сегодня уже 325 гривен. И хоть доллар сейчас немного падает, но цены все равно растут.

Цифровой аппарат «Никон» Д – 70.



№ 153.

«Без будущего».

На эту девушку у меня были огромные планы. Как модель она была очень способной. Стройная, красивая, с неуемной энергией, к тому же – везучая. Как-то она пришла ко мне на работу со своей мамой. Это была приятная общительная женщина, врач по специальности. Мама сказала: «Вот закончит моя дочь институт и сразу сядет за диссертацию». А я (как в воду глядел!) говорю ей: «Выскочит ваша дочь замуж и на этом ее диссертация закончится». Сегодня они жители Европы. Живут в чудесной стране и, как говорят у нас, плюют на бороду, а потом на грудь.

Для задуманного снимка мы взяли знамя с портретом Ленина, пионерский галстук, вызвали такси и поехали на везучее место. Когда вышли из машины, увидели, что в том месте сидели люди и выпивали. Знамя привлекло их внимание, и они посмотрели на нас злобными взглядами. Но, когда поняли, что мы всего лишь собираемся сделать съемку, заулыбались.

Модель уже была в образе. Я ее поставил в выбитый оконный проем, который находился на обшарпанной стене. Половину проема мы завесили знаменем. Через пробитую противоположную сторону дома чуть пробивается свет. Галстук и знамя прикрывают оголенную грудь девушки… Так получился выставочный кадр.

Сегодня сыну этой модели уже за 20 лет. Муж ее был родом с Волыни, но она с ним вскоре после свадьбы развелась. Сегодня я не могу найти ее координаты. А как хотелось бы, чтобы она узнала о моем сайте и увидела, что его украшают и ее фотографии.

Этому снимку скоро будет 30 лет. Строения, где мы проводили эту съемку, уже дано нет. Там рядом когда-то было подвальное помещение, я там фотографировал двух девушек из Львова. Сколько там было сделано кадров! К сожалению, они все были нерезкие, потому что там было темно.

Роману Барану эта модель очень нравилась. Он говорил, что у нее «благородное и успешное лицо». А еще хвалил меня за удачный снимок.

Как-то мы гуляли с этой девушкой на дальнем тернопольском пляже. Была замечательная погода. Модель была в роскошном дорогом платье, и я решил для съемки прямо в платье положить ее в озеро. Когда люди увидели, что идет необычная съемка с красивой девушкой, вокруг собралось много зевак. Как мне показалось, ее кто-то просто сглазил, потому что, увы, ни одного стоящего кадра не получилось.

Назад шли пешком. Платье на модели было мокрое. Вели непринужденную беседу. Она сказала: «Вот съезжу на недельку домой, а потом вернусь и будем продолжать съемки». Долго ее не было. А потом приехала и говорит: «Я выхожу замуж…» На свадьбу я не смог поехать, но поехала моя дочь Таня. Мужа ее я как-то лет 15 назад видел. У него была квартира в Тернополе, но с женой контакты почти не поддерживал, так как в это время они уже были в разводе. Не знаю, из-за чего у них произошел разрыв, ведь они были красивой парой…

Эта модель на моем сайте имеет четыре выставочных кадра. Жаль, что наше сотрудничество прекратилось, ведь она была перспективной девушкой. Строение, в котором мы снимали этот кадр, находилось на берегу озера. Но никто из фотографов его не использовал. Лишь я увидел оригинальность этого старого дома. Он подходил для моего замысла – «Без будущего».

Как бы хотелось найти хозяйку этого фото…

Аппарат «Пентакон», объектив 180.


№ 154.

«Там, где гуляют ведьмы». Модель Оля.

Первая серия в мире, ничего подобного я не встречал. Серия яркая, заставляет зрителя думать. У Оли хищный взгляд и пугающая поза: вот-вот она на тебя набросится. Импровизированный «лифчик» купил на базаре. С него началась экипировка модели. Шар – словно символ ведьмы, которая произносит заклинание. Оля здесь своеобразная. У нее оригинально подняты волосы. Она загадочно и красиво разрисована – сочетание зеленого и красного цвета, а вокруг глаз – синие тона. Все в снимке соединено, я сделал все правильно по его композиции, и снимок дышит мистикой.

Самое большое везение Ольги в том, что она пришла в канун старого нового года. Она из Рогатына и стала как бы продолжением Леси. А это что??? Да, у Оли чудесные фотографии, из нее хлынет классика: «Боже, Украину сохрани», «Взгляд Афродиты» и др. Так много совпадений быть не может…

Да, я верю в ворожек, ведьм, в сны, цифры… И надо же, сегодня я остался один. Все люди из близкого мне круга общения уже ушли в мир иной. В квартире по-прежнему слышу шорох бумаг, как будто кто-то их перекладывает. В моей жизни сны очень часто предсказывали очень многие события. Просто надо уметь их разгадывать. А сколько сны подбросили мне идей в съемке! Без них некоторые фотографии попросту не были бы сняты. Старинные замки окультурились и лишили возможности там существовать своим древним «жителям». А вдруг они перевоплотились и живут среди нас? Да, это сложный вопрос… Его нельзя достоверно изучить, его нужно только чувствовать и им жить.

Гитлер верил во многие знаки. И надо же, Берлинскую стену разрушил Горбачев на день рождения Гитлера. Что это: совпадение или закон цивилизаций? Он всех пережил. Возможно, за ним стояли духи. Геббельс был очень религиозным человеком. Весь его кабинет был выложен камнем из Тибета. Где золото Рейха, где янтарная комната, где другие сокровища?

Да, сложной дорогой я шел с выставочными работами, предлагая на суд зрителей разнообразные по жанру работы. Все время был в мыслях, в поиске, искал и находил. Но даже сейчас мыслительная работа в моей голове не прекращается…

Цифровой аппарат.


Из моей жизни.

У меня была выставка фотографий в Верховной Раде. Я беседовал с первым президентом Украины Леонидом Кравчуком. Рядом со мной была Леся и депутат Мовчан.

Прошло 10 лет, и все это уже стало историей. Когда и кто будет делать подобную выставку, даже не могу себе представить. Это должно быть что-то особенное. Сегодня творчество не растет, хотя условия для него всегда были и есть.

Моя стартовая площадка – Збараж. Я семимильными шагами шел в искусство. Сейчас цифровая техника все упрощает: она дает моментальный результат и позволяет сразу сделать все поправки на съемку. Но фотографы это не ценят. Они щелкают все подряд. Нет никакой идеи в фотографии.

10 марта 2004 года городская тернопольская газета «Місто» на первой странице поместила коллаж: Олеся в одежде Роксоланы, на фоне зала, с протянутой рукой. Крупнейшими буквами было написано: «Тернопольская Роксолана «взяла» Верховную Раду». Кстати, эта распечатка была в то время расклеена на всех бигбордах города.

Светлана Мычко написала: «Пионера советской эротики, настоящего мастера кадра не нужно представлять. Почитатели искусства женской красоты давно оценили его талант останавливать мгновение, видеть Вечность в обыкновенном и показывать зрителю совершенство и красоту женщины, поднимая ее на пьедестал. Горожанам известно имя любимой модели и ученицы Вячеслава Костюкова – Олеси. Неделю назад они приковали внимание десятков центральных газет, радио и телеканалов, открыв общую выставку (точнее – две: «Моя любовь – женщина» и «Фотомодель Олеся и ее искусство»), не где-нибудь, а в помещении Верховной Рады. Представьте себе: фотоэротика под куполом нашего парламента, где кипят совсем другие страсти. А в последнее время ситуация сложилась так, что разрешение на «такое» можно назвать смелостью со стороны депутатского руководства. К тому же за всю историю фотографии это была первая выставка в «высоких стенах», которую открыл лично председатель Верховной Рады.

У меня как главного редактора газеты «Місто» было эксклюзивное приглашение на открытие этой выставки, но дела житейские не позволили мне поехать в столицу. Поэтому я поделюсь непосредственными впечатлениями и эмоциями, которые я услышала из уст других. К примеру, процитирую два абзаца из материала «Депутатская весна по имени Олеся» парламентского корреспондента газеты «Молодь України» Юрия Брязгунова:

«Вернисаж действительно сразил не только изысканным шармом и утонченностью автора, но главное – персонажами его фотополотен. Дело в том, что господину Вячеславу помогают творить уникальные сюжеты три модели – Марина, Олеся и Светлана, которые и чем-то похожи, и в то же время каждая из них неповторима и непостижима в понимании того, какой должна быть в природе женская сущность. Сознаюсь, что я несколько раз обходил стенды выставки и ловил себя на том, что от некоторых фотографий просто не мог отвести взгляд. Это «Роксолана», «Хозяйка леса», «Ночь на Ивана Купала», «Грех на Багамах», «Думы Мефистофеля»… Видел, что я не один такой в этой толпе мужчин. Завершал осмотр фоторабот главный наш ценитель женской красоты – первый президент Украины Леонид Макарович Кравчук. Просто прилипали к стендам и другие народные депутаты, а также мои коллеги-журналисты.

Как уже известно, на фотографиях, принесших весну в парламентские стены, были представлены три модели. Одна из них – Светлана Савельева. Кстати, сейчас она живет и работает в Киеве. Узнав о необычной выставке с ее фото, она захотела лично побывать на ее открытии. Но «выбить» пропуска на вход в парламент в течение часа оказалось невозможным, и красивой молодой женщине не оставалось ничего, как расплакаться просто возле подъезда Верховной Рады.

Леся, которая приехала вместе с Вячеславом из Тернополя, произвела под куполом Верховной Рады настоящий фурор. Не в последнюю очередь, возможно, именно потому, что ее ждали увидеть в чем-то экстра-мини и наполовину прозрачном. А Леся появилась в длинном национальном одеянии с оригинальной вышивкой и венком из живых подснежников, сплетенным собственноручно. «Это ваш звездный миг в Верховной Раде, – восторженно сказала Ольга Бутко, корреспондент Национальной радиокомпании «Украина». – Что ж, у фотомодели, пьедестал для которой построил Костюков, действительно должно быть большое будущее».

Закончить этот материал хочу еще одной цитатой из своеобразной «визитки» выставки, которая принадлежит перу фотохудожника международного класса, члену редколлегии знаменитого журнала «Світло і тінь», обладателю девяти международных гран-при в фотографии Роману Барану: «Моралисты неоднократно присуждали работам Костюкова высшую меру наказания – публичное сожжение. Но, к счастью, ни у кого не поднялась рука зажечь спичку над беззащитным отпечатком мгновения, а сам фотохудожник наперекор множеству обстоятельств остался верен своим творческим идеалам».



№ 155.

«Две стихии».

Когда-то одна моя знакомая показала мне фотографию, на которой она стоит под водопадом. Мне этот фотосюжет показался интересным, и через некоторое время я о нем снова вспомнил.

Сели с Натали в машину и поехали в Подволочиск к водопаду. Сначала была солнечная погода, но мы где-то сбились с пути и вскоре увидели, как небо затянули тучи. Вот-вот хлынет дождь. Остановились на мосту, я вышел из машины. Пройдя несколько метров, увидел водопад. Начался дождь. Мы быстро накинули на Натали длинную белую рубашку, и она пошла в воду. От сильного дождя стало темно, и я «Кэноном» быстро отщелкал целую пленку высокой чувствительности. Переоделись и поехали на Тернополь.

Приехали вечером. Я утром проявил пленку: как ни странно, все кадры получились резкие. При съемке была полностью открытая диафрагма и долгая выдержка. Сразу на машине спечатал контрольки, и один фотограф сказал: «Уже снимаешь телефоном?» Я просто промолчал. Потом на компьютере собрали в одно целое три разных кадра (это, по-моему, делал Сережа) и получилась хорошая композиция. А ведь я проводил съемку в такую темень, в проливной дождь! Но судьба от меня не отвернулась.

Да, чудесный снимок. Сначала я дал ему название «Водограй, но потом поменял на «Две стихии».

Аппарат «Кэнон».

Вчера у меня был Вася Бурма. Я показывал ему фотографии мэтра. Он смотрел молча, о чем-то думал, а мне хотелось узнать его мысли. А потом он тихим голосом сказал: «Знаешь, Вячеслав, а Барана уже забыли. Такова наша жизнь. Но ты молодец, ты его возродил, и благодаря тебе зрители будут любоваться его работами. Сегодня нет подобных примеров…»

В фотографическом мире все летит с огромной скоростью вниз: исчез классический портрет, а с ним и фотовыставки. Все сегодня развивается только в рамках компьютера. Но к нему нужно иметь мозги. Моему коллажу, где в центре «Монро», уже 15 лет. Не помню уже, в скольких вариантах он существовал. Но благодаря компьютеру он ожил по-новому.

Снимок «Джексон» сделал давно. Тогда и не мыслил о коллаже, но иногда к этому фото возвращался. А потом родились два чудесных коллажа, которые заняли яркое место на выставке.

Сегодня вспомнил письмо Романа Барана: «Вячеслав, сын собирает марки и монеты. Поищи для его коллекции что-нибудь в Сургуте. Сыну будет приятно». Нашел в Сургуте и в Москве несколько дорогих монет и множество марок. Деньги у меня были, да и Барану я не мог отказать. И он был очень доволен. Сказал мне: «Ты неплохую лепту внес в коллекцию сына».

Яркую жизнь прожил Баран. Женщины ему нравились. Его вкус на внешность был своеобразным: главное – красивая фигура. Ну, и духовную красоту в женщинах он ценил. Говорил, что ему неинтересно общаться с пустыми людьми, даже если это женщина.

Певица Галина Вишневская как-то сказала: «Жаль, классики не осталось. И в театр пришел фэшн (fashion)».

Да, баран умел по-настоящему творить и в нашем безумном мире. Сколько изумительных портретов, психологически выдержанных, он оставил после себя. Он умело выбирал образы для портретов, и они у него все разные. И каждый из них дышит жизнью. У него был дар Божий…

Сейчас передо мной более 20 портретов Романа Барана. Просто зачаровывает колорит взглядов художника. Отбор моделей – утонченный. Один мастер сказал честно: «Наверное, я бы этих людей пропустил мимо глаз, но здесь мы видим не просто моделей, а образы людей: в каждом лице – жизнь, говорящий взгляд. И все это подчеркнуто умело выставленным светом. И, конечно, плюс изогелия – получение изображения с ограниченным количеством полутонов. Баран был ее королем.

Как долго оставался в моем воображении портрет штурмана. Этот образ был создан в далекие 60-е годы. То была вершина творчества великого мастера. Какая чудо-выкладка деталей: самолет и штурман. Снимок словно бы окольцован. Взгляд штурмана устремлен в небо – его родную обитель, как называл ее Высоцкий. То было в нашей далекой молодости: Львов, фотостудия на Пекарской, и в ее витрине – портрет «Штурман». Произведение настоящего, высокого искусства. А еще чудо-снимок «Зимняя фантазия». Он очень нравился Лидии Дыко. Когда я впервые увидел эти фотографии, я был вне себя: они ведь имели золотые медали! И с годами Баран не угас. Он был не похож на всех остальных фотомастеров.

На первом этаже была уютная приемная, встречает приветливая девушка, по красивой лестнице поднимаемся на второй этаж, здесь красивый павильон, играет магнитофон «Днепр». Выходит Баран. Для меня он тогда был ВСЕ. Я духовно обогатился той встречей, а работы мастера у меня все время были перед глазами. Они всегда выводили меня из состояния спячки (она была в те времена частой).

Фотографии Барана подтолкнули меня к творчеству. Я начал больше думать, строил планы, мечтал, искал свою нишу в фотографическом мире. Во многом мне помогли сны. Сколько я их видел! Все они были разные, но я пытался их расшифровывать и использовать как подсказки в моем жизненном пути.

Конечно, я многим обязан Барану, потому что считаю его своим учителем. Благодаря ему я тоже стал большим мастером. Кстати, когда я ездил к Барану со своей старшей дочерью Ириной, то он ее просто приворожил своим творчеством. И в конце той поездки моя дочь по-детски подвела итог: «Папочка, если бы ты хоть чуточку фотографировал, как этот дядя…» И я ради дочери мысленно бью себя кулаком в грудь и обещаю догнать по мастерству «этого дядю». То был огромный толчок для начала моего творчества. Я всю жизнь жил той встречей с Романом Бараном…

Творческие недоразумения у нас, конечно же, иногда были. Жизнь есть жизнь… Но в съемке мы с Ромой были, как говорится, в разных полушариях. Мы по-разному видели свои задачи, у нас был разный подбор моделей. Я снимал женщин, в Роман – мужчин. Но я всегда относился к Барану как к непревзойденному мастеру портрета. Никто так не видел границы кадра, как Роман Баран. Да он и сегодня остается непревзойденным мастером!

В своей книге Баран написал обо мне: «В Сургуте он сделал европейскую студию». Он мне говорил: «У тебя бестеневой фон с оригинальным светом. Это для Сургута слишком много. Тебе нужно перебираться на мое место в Киев». Но этому помешал Чернобыль.

Анекдот того времени. Рейган получил от Горбачева телеграмму: «Поздравляю». И более в ней не было ни одного слова. И Рейган не мог понять, с чем его поздравил Горбачев. И надо же, минут через двадцать взорвался «Челенджер». И Рейган в ярости сказал: «Ч ч ч Чернобыль».

Иногда в Баране просыпался его двойник – жесткий, резкий и непредсказуемый. Тогда его слова могли просто уничтожить человека. Он очень много читал, имел прекрасную память и всегда проводил «разбор полетов», из которых делал выводы. Когда я ему дал книгу Евгения Богата «Золотое весло», он ею восхищался и сказал: «Ее нужно было читать в юности. Она очень поучительная, легко и красиво написана».

Портреты, которые снимал Баран, не мог сотворить человек со слабой психикой и узким кругозором. Он нутром чувствовал фотографию, изогелию и коллаж. Он находил для своих моделей необычную постановку рук, которая всегда усиливала снимок. Его фотографическая жизнь феноменальна и очень сложна. Он уверенно поднялся на вершину олимпа.

Баран все творил по-новому: и ракурс, и кадрировку портрета. И даже выражения глаз всех его моделей очень разные – они представляют разные человеческие характеры и ярко выражают эмоциональные состояния. Кадровка кадра – уникальная, нет ничего лишнего. Баран писал историю красоты мужского портрета и остался неповторимым в этом жанре.

Баран восхищался моей студией в Сургуте: новыми фонами, моим оригинальным светом и, конечно, позами моделей на снимках. Роме нравились мои модели, и он часто сожалел, что не вышел снимать на природу. «Если бы не твои фотографии, – говорил он, – я бы и не задумался о том, сколько кадров упустил в своей жизни». Несколько раз мы касались вопроса совместной фотовыставки. Он как-то сказал: «Мы будем просто усиливать друг друга. Но как на это посмотрит Пылыпюк?»

У меня висит фотография, где я дарю Роману Барану фото эротического содержания, стоя с дочерью на фоне выставочных работ в его 70-летний юбилей. Баран сказал: «Ты просто заразил Пылыпюка эротикой. Но она – сложный процесс, и здесь нужно быть очень аккуратным». Он резко и смело начал снимать эротику, и разразился скандал. И после этого выставляться вместе с ним уже было невозможно.

В 1989 году Москва восхищалась моей выставкой. А Баран охарактеризовал мои работы так: «Это нечто новое в Советском Союзе». У меня в то время уже было много реквизита: антикварные кресла, рамы, но самое главное – кубик-рубик. Профессор искусствоведения кинооператорского факультета ВГИКа Лидия Дыко, выступая на выставке, сказала: «Вы открыли новое русло в фотографии, и дай вам Бог все это еще больше усовершенствовать».

Как было трудно создать выставку! Проявка пленки два раза в месяц, огромное количество негативов, нужно было сначала спечатать контрольки, потом из них выбрать наиболее удачный кадр… Это сегодня все упростилось: сфотографировал, перенес на экран компьютера, рассмотрел все до мелочей и одной кнопкой удалил все ненужное. Технологии с космической скоростью движутся вперед, но художественное творчество, увы, стоит на месте.

Время быстро летит. И сам Баран никогда не думал, что в своей семье он уйдет первым...

Сегодня в фотовыставке представлены: Леся (Канада), Света (Киев), моя младшая дочь Татьяна, Роман Баран и Сергей Крылатов. Разные мастера, разные фотографии, но они как-то объединены. Много коллажей, портретов. Рассматривая их, я получаю заряд энергии и очень рад, что организовал эту выставку. Помощь была громадной, потому что это очень сложная работа и трудноподъемная с материальной точки зрения.



№ 156.

«Олеся. Лето».

Тернополь, дальний пляж. Там есть как бы полуостровок, на котором почти всегда безлюдно. Шли с Лесей и искали место для съемок. Попали на лесную просеку и здесь нашли отличный фон для снимка: голубое небо с перистыми облаками, а вдали – несколько деревьев. Высокая трава цвела ярко-оранжевым цветом. Удивительным образом этот цвет точь-в-точь совпал с цветом волос Леси. Сама природа сотворила эту цветовую гамму. Леся разделась, я ее поставил и начал фотографировать.

У Леси прекрасная фигура. Как говорила Тамара Удина: «У нее идеальные пропорции тела, она просто рождена для съемки». На снимке она запрокинула голову, подняла руки и ловит благодатные лучи солнечного света. Прогиб тела, красиво спадающие богатые волосы – все это создает совершенство кадра, его завораживающую прелесть.

Да, бывают такие дни, что удача сама плывет тебе в руки, только успевай ее ловить. Подобные места для съемки попадаются нечасто. Утреннее мягкое солнце сделало свое дело. Когда-то в том месте я сделал первый кадр с Лесей. Она стоит в утреннем контровом свете, в руках – красивый зонтик. По цвету – все в идеальном состоянии. Не знаю, почему я его отбросил. Потом, конечно, пошли более живые кадры и позы, более жизненные. Леся сама входила в съемку, она начала ее понимать и ощущать, как и положено модели. Вообще труд модели – это адский удел. Главное – это держать вес и всегда быть в форме. Иногда юные модели набирают лишние килограммы: молодой растущий организм…

Сегодня я хочу еще из Лесиных фото сделать коллаж. Ее авторский коллаж «ХХІ век» – это вершина фотографии. Все от него в восторге (6 галерея, № 436).

Сейчас Леся живет в Канаде, водит машину, катается на велосипеде, ведет здоровый образ жизни, воспитывает сына.


Из моей жизни.

Компьютерщик Ваня нашел фотографию мусорки, а Женя использовал его в коллаже. Компьютер – это большое дело. За ним будущее. Жаль, что я уже не научусь им профессионально пользоваться. Завидую внучке, что она его изучила и с ним просто играет. Со временем он будет ей помогать в жизни. Удачно дороги тебе, Яночка!

07.02.2015 года было 26 лет, как открывалась моя выставка в Москве, которая тогда еще была столицей СССР. Подобного рода выставок Союз еще не знал: это была выставка фотографий одних девушек. Не все верили в ее успех. Одних просто давила зависть, другие думали, почему именно я, а не они открывают такую выставку. Но для меня тогда как бы включился зеленый свет: выставка с успехом прошла в 18 городах Союза.

Всю жизнь человечество мечтало подняться вверх, и мне это удалось. Во Львове моя выставка экспонировалась более двух недель и, как писала местная газета, собрала более 54 тысяч рублей. Ее посещало около 1300 человек в день. На страницах журнала «Світло і тінь» Роман Баран писал: «Дорога к ней была длиною в 5 лет».

Львовский зритель интересен и грамотен. Это второй Санкт-Петербург по утонченности художественного вкуса. Львов и Ленинград – это две культурные столицы в бывшем СССР.

На этом снимке – свежий набор красок. Нижняя часть Лесиной фигуры утопает в зелени, волосы сливаются с цветущей травой. Деревья и синее небо завершают красочную картину.

Сегодня я осознаю разнообразие съемки. Я здесь даю к фотографиям лично свои комментарии, как я это вижу. У зрителей может быть свое мнение о моих снимках, потому что у разных людей разное восприятие художественного творчества. Себя я считаю первооткрывателем новых тенденций в фотоискусстве. Как я к этому шел? Еще в Збараже я мечтал, строил огромные планы, знал, что их осуществление потребует больших финансовых затрат. Мысли осели в моей голове, но как трудно было сорваться с места в край морозов и долгой зимы! Это было много лет назад.

Сегодня из воспоминаний я опишу картину своего восхождения в искусство. Немало мне дала поэзия, я знаю наизусть много стихотворений и, когда мерзко на душе, я их вслух читаю. Подкрепляли поездки, в них я всегда был в раздумьях – строил планы съемок. Часть кадров пришли именно в них.

Далекое Забайкалье… Там я взял в руки фотоаппарат и сделал первые снимки озера Байкал. Я об этом писал в первой книге. Потом я стал пионером советской эротики, автором трех фотовыставок. Выставлялся в двадцати кинотеатрах Москвы.

В Сургуте купил кресла, рамы, столы и подставки… Все это помогало мне делать съемку более разнообразной. Купил объектив «Галияр-300». «Ксенар» купил в Збараже. Встречи со зрителями и книги отзывов давали мне новые толчки к творчеству. Дружба с Романом Бараном, разбор и обсуждение фотографий – все это помогало в работе. Сургут меня поставил финансово на ноги, приобретенный антиквариат воодушевлял на особенные снимки. Убери его сегодня из выставки – и она много потеряет. «Собачий вальс» – это граммофон и антикварный столик, рамки – на снимке «За рамки выхожу», «За рамки вышла» и многое другое. Все это есть в кадрах. И хотя антикварные вещи стоили больших денег, но они себя оправдали.

Аппарат «Хасель».


Из моей жизни.

Я часто мысленно возвращаюсь к Сургуту. Огромная площадь студии, прекрасное ее оформление (в том числе и антиквариатом), мой молодой задор, новые сюжеты… Когда я приехал в Сургут, то встретился с куратором фото России Юрием Морозовым. Он посмотрел мои альбомы, что-то в них нашел и сказал: «У тебя есть будущее». А потом пожелал мне успехов на новом месте. Его слова были подобны инструкции, хотя тогда я этого не понимал. Главное, что меня никто не учил снимать, не осуждал моих моделей, я, как говорится, варился в собственном соку и потихоньку шел вперед. Однажды съездил к ворожке, и она напророчила мне отличное будущее, праздник моего творчества. И я решил забрать к себе Игоря из Тернополя: пусть начинает вместе со мной. Сначала все было хорошо, я поставил 20-летнего парня на один уровень с собой. Сегодня я знаю, что это был глупый шаг. Но вдруг при встрече Неля Тищенко рассказала, как Игорь восхищался мною. «Я тебе даже позавидовала», – сказала она.

Я все делал правильно: заставил его спечатать снимок, послал в Москву, и ему дали первое место. Диплом был у меня, потом я его отдал Игорю. Как-то в Сургуте я говорю Игорю: «Как я сейчас учу тебя, как веду в фотографию, так ты когда-то должен будешь вести мою дочь». Но по лицу Игоря я понял, что этого никогда не будет. Потом это забылось, он уехал из Сургута. Я ему поставил условие: «Либо ты будешь жить по-другому, либо уезжай». Он выбрал второе.

После Сургута мы снова соединились, но опять безрезультатно. Да и он остался, как мне казалось, в безвыигрышном положении. В Сургуте я ему говорил: «Сделай себе «раму», следи за своим телом. Ты молодой, красивый». А он парировал: «У меня тонкие кости, я не смогу». Открыл журнал с фото Джона Деколы и мисс Америка. И это лежало в его комнате. Все-таки он раму сделал. Не курит и, мне кажется, не принимает алкоголь. Сейчас он живет и работает в Москве. Его дуэт по-новому не состоялся, но сжег мосты в будущее. Финансы… Как сейчас помню, дал ему первую зарплату 1600 рублей. Он долго крутил деньги, а потом вынес вердикт: «За такие деньги можно вообще не спать». А в Тернополе он мне сказал: «Учил, но не научил». А ведь главное – быть на съемках вместе с мастером, смотреть, как он все делает, и запоминать. Но Игорь мыслями был где-то далеко…

Много фотографов приезжало в Сургут, чтобы научиться печатать цветные фотографии. Уже не помню, из каких городов. Однажды приехали с тяжелым рюкзаком, хотели посмотреть весь процесс с самого начала. Никаких проблем! Зашли в лабораторию, я открыл станок и начал ставить фильтры. Был включен слабый свет, лампочка 25 Вт, несколько матовых бумажек стояли над лампочкой, я начал светить пробы. Идя в лабораторию, они сказали: «И у нас теперь пойдет цвет. Большое вам спасибо. А рюкзак с коньяком мы вам оставляем в знак благодарности». Я им сказал: «Негатив должен быть тонким, чтобы через него читалась газета».

Через несколько лет на зоне они показывали свои фотографии. Качество было изумительное. Я всегда на зону привозил 50 – 70 фотографий, они всем очень нравились. Фото Марины, любимицы Советского Союза… А Игорь мне сказал, что это не модель. А в отношении Олеси он сказал, что она – талант Славчика. Да, вкусы разные.

Не могу понять, как когда-то в Дрогобыче я ночью кричал: «Галя, Галя!» А она, вернее, это имя сыграло роковую роль в моей жизни. Если бы не отчислили меня из института, нужно было бы три года отработать. Втянулся бы в физкультуру, не было бы армии в Белоруссии, где я познакомился с фильмом «Подвиги Геракла» и начал качать «раму». Не было бы Збаража, редакции и быткомбината – я бы 100% не встретил Романа Барана. Выходит, моя жизнь была запланирована кем-то свыше, а я просто умно следовал по правильной дороге, и главное – нигде не оступился.

Сегодня я – пионер советской эротики, автор четырех фотовыставок, собрал соавторов: Роман Баран, Сергей Крылатов, модель Света, модель Олеся и моя дочь Татьяна. Сегодня у меня уникальная выставка, две написанные книги – о съемке и о моей жизни. Они обе размещены на моем персональном сайте.

Даже не верится, что я все это сделал. Да, было тяжело, ночами я все думал о фото, и сок как рукой снимало. Но как-то я все это сумел пережить. Иногда мне кажется, что в свое серое вещество я вставил машинку времени, и она корректировала мое движение. Хотя иногда все-таки была опаска: а вдруг я остановлюсь?



№ 157.

«Олеся. Роксолана».

Это театральный портрет. Выразительное лицо, страстный и холодный взгляд прямо в объектив (возможно, холодность добавляет цвет). На лбу модели – старинное украшение. Контровая подсветка отделяет лицо от фона. Портрет сделан в строгой гармонии классики. Глаза и губы модели словно что-то хотят сказать.

Портрет – самая сложная грань в фотографии. Он требует точного выбора правильной позы для модели, подбора одежды, установки света. А еще не каждая модель подходит для съемок лица крупным планом. Плюс к тому же надо еще найти нужный момент, чтобы нажать на пусковую кнопку.

В последнее время портрет как фотографический жанр практически исчез, потому что он требует наибольшего мастерства и художественного вкуса. Фотограф, как в алфавите, должен начинать учиться с буквы «А» и постепенно двигаться дальше. Нынешние фотографы-скороспелки хотят начинать сразу со средины алфавита, а из этого ничего хорошего не получается. А все потому, что они пропускают азы в творческой работе, из которых складывается успех.

Тамара Удина очень любила Лесю, заботилась о ней, всегда очень долго обсуждала каждую новую ее фотографию. Она созерцала фото Леси сердцем и душой. Ее мнение всегда было очень важно, потому что Удина – искусствовед от Бога. На склоне лет она отдавала всю себя детям и внукам.

Сегодня я осознаю, что счастливая жизнь – это любимая работа. Я всем наперекор карабкался и шел вперед. Не было семейных цензоров, никто меня не поучал и ничего не запрещал.

Аппарат «Пентакс», узкая камера.


Из моей жизни.

...Сегодня 28 декабря – день, когда ушел из жизни Есенин. Ушел в очень молодом возрасте:

Видно, так заведено навеки –

К тридцати годам перебесясь,

Все сильней, прожженные калеки,

С жизнью мы удерживаем связь.

Эти строки поэт написал в последний год своей жизни, когда ему было 30 лет. А я бы хотел прочитать, что бы он написал лет в 60…

Я жил в Сургуте, когда умер Брежнев. В загсе был траур, и все свадьбы перенесли к нам, 4,5 тысячи рублей мы выторговали. С Игорем несколько раз пересчитывали. Кристина мне написала: «Благодаря Брежневу ни я, ни мои дети не слышали эхо войны». А Саша Чумичев рассказывал, что никого из первых лиц страны живым не фотографировал, а все похороны пришлось снимать.

Москва для меня, как когда-то сказала одна сербиянка, станет стартовым трамплином в большую жизнь. Я любил утром бывать на Калининском проспекте, смотреть, когда едет правительство. Какая-то дрожь проходила по телу: ведь это едут люди, которые руководят государством, с которым считаются в мире. В Москве я начал собирать антиквариат. На аукционе, где я купил граммофон, был выставлен огромный подсвечник. Стоил он очень дорого. Я был там с товарищем, и при нем спросил:

– А почему этот подсвечник такой дорогой?

– Золото девятисотой пробы.

Люди когда-то переводили деньги в подсвечники, утюги, тазы, картины... При оформлении покупки им давали квитанцию со штампом: «Без права вывоза из СССР». Когда я приехал с Севера и делал ремонт, я вспомнил: завтра у Тани – день рождения. Позвонил Люсе и пригласил ее отпраздновать 17-летие Тани. Я все приготовил, они приехали. Выпили. Люся, как всегда, мало закусывала. Хорошо посидели. Это был первый день рождения, когда наш ребенок уже взрослый, и мы отметили день рождения Тани втроем.

Золотая девочка была. Все себе шила руками. Один швейник из облбытуправления посмотрел и сказал: «Это машинкой сшито». А как она вязала! Пальто себе связала, кофты, свитера – все ее золотыми руками было сделано... Пригласил на Новый год, приехали. Пока мать накрывала стол, мы решили сходить в моржатник. Я взял бутылку, Люся наложила закуску, и мы пошли. Таня рукой попробовала воду, а я искупался. Сели на лавочку, выпили по 100 грамм, все остальное оставили и пошли домой. Встретили Новый год, и после него Таня делала зарядку. А потом все заглохло, некому было ее подгонять.

Как-то, прилетев из Сургута, я поехал в Ровно, оттуда решил добираться самолетом в Москву. Приехав в аэропорт, узнал, что нет билетов. Я помчался на железнодорожный вокзал, взял билет и в поезде лег спать. Все думал о словах мамочки, когда прощался с ней перед Сургутом. Она просила не ехать:

– Тебя здесь уважают, хорошо зарабатываешь, Таня рядом.

Но я не послушал. Но когда потом сказал маме, что скоро покину Сургут, она была против:

– Тебе там очень хорошо. Более чем нормально зарабатываешь, купил Ире жилье, свадьбу организовал... Тут ты этого не будешь иметь, дорогой сыночек...

– Нет, мамочка, я должен покинуть Сургут, должен идти вперед. Еще не определился, куда поеду, но что это будет – уже решено. С Таней все нормально.

Может, мы с женой и жили бы, если бы не теща. Возил ее везде: Москва, Сургут, Ленинград – и везде после ее приезда был скандал. В Москве на мою выставку пришли представители трех министерств – России, Украины и Белоруссии. Подходит теща, увидела обнаженную натуру – и во весь голос: «Стыдоба!» Неля Тищенко из Киева начала ее успокаивать. Теща жила на квартире с Романной Ивановной. Давление у тещи подскочило, дал корень женьшеня – стало лучше.

Был у Романа Барана в Киеве. Пришел утром китаец, принес эти чудо-таблетки, и я взял 4 коробки: одну – Барану, а три – себе. Но когда китаец сказал, сколько стоят, я обомлел. Сумел быстро собраться, достал деньги и отдал. Это было, как три коробки конфет; после выпивки глотнул таблетку – и нормальная голова. К достоинству тещи следует отнести то, что она не сказала дочери: были на моей выставке фото и голых девочек. Баран выступал в Москве, сказал, что это – мой огромный труд, бессонные ночи, что за эти деньги, потраченные на выставку, можно было купить несколько «Мерседесов».

В Киеве в поезд вошел молодой человек, одетый в красивый желтый костюм. Мы познакомились. Попутчик поставил на стол бутылку коньяка, и я поставил. Достали также закуску. Я сказал, что в соседнем купе едет генерал, предложил пригласить. Молодой человек согласился. Я пошел и пригласил. Разговорились. Оказалось, что мой напарник – директор цирка, генерал – из генерального штаба, делал облет Чернобыльской зоны. Я никогда не мог бы подумать, что громадные, будто сказочные, петухи набрасываются на лисиц, громадные лошади, собаки – это страшно даже себе представить… Вот что делает радиация! У меня не получится описать, как об этом говорил генерал. Да и другой пассажир рассказал о своих бедах с животными, с пустыми холодильниками. И обронил на брюки помидор, осталось пятно. А я думал: как ты будешь ходить по Москве с таким пятном? Но он достал коробочку, открыл ее, посыпал пятно белым порошком и дальше ужинал. А утром струсил порошок – и пятна нет. Какими бывалыми оказались мои напарники, но и у них при моих рассказах о съемках слюнки текли...

Выставку я посвятил дочери Ирине. В то время это была мечта всех фотографов, но, как сказал Баран, она была почти недосягаема. Посетители жадно хватали афиши, а одной из первых записей в книге отзывов стала такая: «В Америке вы были бы миллионером». Я встречался с американцами, и первое, что они спросили, – какой у меня был объектив. Объяснил, что «Ксенар», 36 сантиметров, 1922 года выпуска. Спасибо тебе, фотограф Кравчук, что я смог у тебя купить этот прекрасный объектив!

Когда я выступал, то честно сказал, что сегодня – весна моей жизни. Приехали представители 22 городов Советского Союза. Когда-то, в годы моей юности, была модной песня со словами: «Шагай вперед, мой караван, шагай без устали и сна, туда, где ждет тебя весна». 96 человек в ресторане «Будапешт» разделяли тогда со мной радость. Поехали на ужин, конечно, не все, но людей было море. Курдачев перестраховался, заказал еще зал в аэровокзале с условием: если до 9 вечера нас не будет, значит, мы поместились в «Будапеште».

Ожидание было трагическим, после начала фильма – пустой вестибюль, я курю сигарету за сигаретой, никого нет. Нет Иры, нет родителей, нет и Курдачева. Я один. Хоть плачь, хоть смейся. 17.10 – никого, 17.20 – никого. А в 17.45 повалили, за 15 минут – полный вестибюль. Ярослав Сорока из Збаража не смог приехать, прислал телеграмму; из Ворошиловграда Борис Гринберг – также телеграмму. Ленточка разрезана, дочери вручил подарок, потом начались выступления, было много желающих говорить. Мамочка и отец сияли от радости, Юрик приехал из Томска с друзьями. Вручили грамоту министра И.Т. Дуденкова, а капитан І ранга Сапожков подарил значок: снял с себя и приколол мне.

Когда случился кубинский кризис, этот капитан должен был при необходимости пускать ракеты на США. Был Кононов, доктор наук из Томска. Мамочка сказала ему: «Большое тебе спасибо, сыночек!» Был Юра, и так мы почти все собрались. Правда, не знаю, почему не приехал дядя Андрей. Столы были прекрасные: водка, коньяк, вино… Все могли заказывать, что душе угодно. После ресторана набрали шампанского, пошли в офис и всю ночь праздновали.

Сегодня, как я вспомнил, 2 февраля; вечером звоню Барану, мол, утром вылетаю. А он мне говорит: «В Москве один с юга делал выставку, и москвичи забросали яйцами... Они такие ребята, смотри...»

Я сидел в самолете и думал: люди уже выезжают, отменить это невозможно, если такое случится, поменяю Тернополь на другой город, посижу в Сургуте, не выезжая пару лет, соберу денег, пойду работать дворником и буду снимать людей невидимой камерой, но все-таки сделаю выставку в Москве.

5 февраля парторг кинотеатра приказал выставку не развешивать, пока у него не будут контрольки обнаженных девушек с печатями на обратной стороне московского объединения Министерства культуры, а также цензора. Я дал Оскару контрольки, после обеда он принес их с печатями, и начали вешать выставку. Море людей… Москва восприняла мое творчество!

Второй город на пути вернисажа – Уфа. Но только повесил выставку – произошла катастрофа на железной дороге. Комиссию возглавлял Геннадий Ведерников, зампредседателя Совета министров СССР. Выставка прошла без рекламы, но, несмотря на это, в книге отзывов очень хорошие слова написали, пришло много людей.

После Уфы Курдачев повез выставку в Ленинград. Она висела в Доме культуры Капранова. Там с моим творчеством ознакомилась Эдита Пьеха. В юности я услышал ее очаровательный голос, но не мог даже представить, что эта известная певица будет смотреть мои работы, да еще оставит теплую запись в книге отзывов. Только сейчас я это осознаю по-другому...

Перед Сургутом я снимал виды города Тернополя на открытки; фото и негативы отдал в обком партии. Через пару лет, приехав из Сургута, я увидел открытки. Стою и думаю: сколько взять штук? Переворачиваю, а на обороте указан другой автор фото. Оказывается, снимать нужно было слайды, готовые виды у них были...

Многие сейчас смотрят «Х-фактор». Настоящее украшение канала – Оксана Марченко. Все в ней прекрасно, как писал поэт: улыбки, речи и черты, неповторимый голос, уникальная дикция, живая реакция на происходящее. Словом, не наряды украшают ее, а Оксана украшает свои наряды: они идеальны на идеальной фигуре. Вот вам королева сцены!

А Яков Головко, этот удивительный голос! Аида Николайчук – само обаяние, от нее так и веет нежностью. Люблю Луи Армстронга, на его похоронах 1000 труб играли, это искренняя дань великому таланту.

Я всегда мучаюсь вопросом, как я все-таки стал пионером советской эротики, что это: случай, смелость или просто стечение обстоятельств? Какой был большой Союз, а именно я первый выставил эротику. Быстро понеслась слава, я даже приостановился в съемке обнаженных натур, мне казалось, что хожу по лезвию бритвы, вот-вот – и упаду. Очень часто снились сны, будто какие-то огромные планеты вращались вокруг меня, вот-вот раздавят... Потом планеты поменялись на строгие шары и квадраты, и опять я от них уклонялся. Потом голоса, что-то очень громко кричали, открыл глаза – ничего не помню...

Давненько не являются мне эти сновидения. Да, я очень часто, лежа на кровати, смотрел в потолок и мечтал, думал о позах, в которых буду снимать моделей. Голова пухла от мыслей. Скажу без преувеличения: я нес новое. Это были новые смелые позы, и, по существу, я сделал фотографическую революцию в бывшем СССР.

Профессор Лидия Дыко в Москве сказала: «Вы первый приблизили павильон к натуре»; а Юрий Морозов из министерства, когда я ехал в Украину, просил меня, чтобы я хоть несколько раз в году приезжал на открытие выставок в Москве, Ленинграде, Минске, Киеве. Любой город давал добро, чтобы я в нем бросил якорь. Но если бы остановился там, не было бы фотовыставки «Олеся и ее творчество».

Я выставлял работы с элементами эротики в Верховной Раде Украины. Сколько все-таки было недоброжелателей! В глаза говорят одно, а за глаза – совсем другое. У родителей моделей ко мне было полное доверие: мамы привозили своих дочерей фотографироваться, и я делал высококачественные снимки, все было очень чисто и красиво.

Как-то приехала в Тернополь модель из соседней области, и ее не встретила мамина подруга. Девушка с автовокзала звонит мне: что делать? Сказал, чтобы садилась в такси и ехала до кафе «Нептун», а здесь я ее встречу. Она так и сделала. Пришли ко мне, разговорились. Звали ее Кристина. Пятнадцатый год ей. Поужинали, беседовали, и я уложил ее спать. Очень милое создание: рослая, стройная. Утром пошли на работу, я сделал несколько фотографий. Договорились, что летом она приедет, и я буду ее фотографировать. Она приехала в Тернополь с мамой. На рассвете мы взяли курс на дальний пляж. Начало дня, море людей на пляже, еле нашли место. Она разделась, легла на берег, и я сделал чудесный снимок. Но она была без настроения: мол, что вы со мной возитесь, у меня большая задница, маленькая грудь. Но я не обращал на эти слова внимания и фотографировал. Когда шли домой, ее мама сказала:

– Завидую вашей выдержке. Я бы уже послала ее за капризы...

– В этом возрасте все такие, – сказал я. – Юность всегда находит в себе недостатки.

Сегодня целый день звоню Кристине: нет дома, вышла замуж, родители живут за границей.

В Сургуте я фотографировал первую «Мисс Фото СССР», Танюшей ее звали. Председателем жюри был Муслим Магомаев. Был жуткий мороз и ветер, в павильоне холодно, но я все-таки сделал несколько кадров. Когда Таня одевалась, то рассказывала мне, как ее фотографировали в Германии и Швейцарии и все на «Мерседесе»:

– Я крутилась, а они фотографировали.

– Это, Танюша, они пошли путем угадывания, то есть наименьшего сопротивления: если уловили – есть кадр. А я работаю в стиле постановочного кадра: ставлю позу, подбираю свет... Через пару дней я принесу вам фотографии, и увидите сами.

Через пару дней меня схватил радикулит. Но я все-таки пошел к Тане в гостиницу, дал фотографии. Она посмотрела снимки, бросилась мне на шею и кричала: «Спасибо! Спасибо!». Самое удивительное то, что я выдержал это «нападение», хотя радикулит есть радикулит. К сожалению, я случайно выбросил негатив, осталась только одна фотография – она была великолепная. Даже в своем возрасте никак не могу понять: один раз поработаешь 30 секунд – и есть великолепный кадр, а другой раз снимаешь, снимаешь – и пусто. Или это закономерность, или невезение, но все как-то повторяется. Может, правильно написал поэт Евгений Долматовский: «Будь щедрой, жизнь! Чем больше бережешь, тем почему-то меньше остается».

А как быстро бежит жизнь! Друзья уходят в мир иной, ушел друг моей юности, полковник СБУ. На его 60-летие прибыли друзья из Киева, только я был штатский. Также приехал первый заместитель СБУ Петр Николаевич Шатковский. Красиво поздравили, сели за стол и дали мне слово. Я встал и неожиданно для всех сказал совсем не то, что положено в подобных случаях. Мой тост был такой: «Е...л ваше СБУ, я пью за КГБ». Мне даже похлопали.

Но вернемся к полковнику. Он переехал в Киев, болел и ушел в мир иной. Хороший был мужик. Начальник Тернопольского областного управления КГБ Князев меня недолюбливал, но со временем его взгляды поменялись.

Мне кажется, что раньше жизнь была все-таки лучше, люди были добрее, искреннее... На 70-летие Романа Барана я поехал с Таней, он меня познакомил с корреспондентом радио «Свобода». Интересная была дама. Мы разговорились, и я ей сознался, что слушал и любил радио «Свобода», но сейчас перестал его уважать. Была передача о том, как Россия и Америка проводили совместные военные учения, и я позвонил. Сказал, что это говорит сын военнослужащего и что я провел бы учения в горячей точке, к примеру, в Нагорном Карабахе. Меня сразу вырубили, и корреспондент подытожил, что мнение Вячеслава и радио «Свобода» – не совпадают. Корреспондентка ответила, что эту передачу не слушала...

Была у меня подруга. Как-то мы отмечали Новый год, немного выпили и разговорились о любви, о жизни. Собеседница рассказала мне, что у нее есть подруга, которая никогда не испытывала оргазм. Еще выпили, и я ей предложил, чтобы она позвонила этой подруге и позвала ее сюда. Подруга пообещала, что через 30 минут будет у кафе «Нептун». Тогда мы взяли еще коньяка и встретили ее. Пришли ко мне, сели за стол, и девчонки налили мне стакан коньяка, себе – по полстакана. Выпили за настоящую любовь. Я не буду описывать наши взаимоотношения в тот вечер, но передаю записку дословно: «Доброе утро, наш дорогой! Все было чудесно, мы нашли себя, но ваша кровать не смогла поместить нас троих. Целуем нежно-нежно. Ключ я принесу. Позвони. Мы».

Много найдется скептиков, но, я думаю, большинство меня поддержит...

Вообще модели – такие же, как и все смертные люди в этой жизни. С Игорем и четырьмя моделями, двумя охранниками-омоновцами мы бродили по области два дня, а вечером собирались в моей квартире, ужинали, пели песни и, конечно, танцевали. Как красиво девочки танцевали, как никто не хотел уезжать… Это было самое чудесное время, беззаботная жизнь! Сделали два великолепных групповых кадра и еще несколько кадров. Групповые кадры – это самое сложное. Вася Бурма рассказал, что на юге Тернопольской области, в Борщевском районе, когда-то росло чудесное дерево. Его уже нет, оно ушло в историю. И даже небо тогда было прелестным.

После вечеринки двоих девочек я повел в гостиницу. Они захотели уехать и начали останавливать попутки, но как на зло, ни одна машина не останавливалась. И одна девочка говорит:

– Я сейчас остановлю.

Легла на дорогу, и машина остановилась, мы сели. В машине ехали «крутые», и один из них покачал головой: «Смелые у тебя модели...»

...В Кременецком районе был прекрасный песчаный берег на озере. Только девчонки начали раздеваться – пришла группа пьяных мужиков. Начали приставать, лица у них жадные. Еще бы: четыре стройные красавицы, а пьяному, как известно, море по колено. Охрана наставила оружие, и мужикам пришлось уйти. После мы сели в автобус и поехали в Кременец, на горе Боне сделали кадр «Амазонки». Только сегодня я представляю, какой огромный труд проделал на протяжении жизни: Кавказ, Карпаты, Север, Украина... Сколько было сделано кадров, сколько радости они доставляли зрителям!

Да, жизнь меня не забыла. К примеру, я имею «Сертификат присутствия. Выдан Вячеславу Петровичу в том, что он был на дружеской вечеринке, посвященной 25-летию «Фотоцентра». Предъявитель данного сертификата имеет право бесплатного посещения выставок в «Фотоцентре» до 31 декабря 2012 года, быть VIP-персоной на 50-летнем юбилее «Фотоцентра» в декабре 2034 года в Большом Кремлевском Дворце. Действителен на 2 лица при обязательном скреплении сим знаком».

Вот вам, дорогой читатель, и Россия. Приняла меня, сына украинского народа, а директор Московского фотоцентра Валерий Иванович Никифоров на открытии выставки сказал:

– Теперь я убедился, что искусство не имеет национальности и границ. Я здесь уже 25 лет, и Вячеслав – первая ласточка из Украины.

Москва хорошо представила мою фотовыставку. Информацию о ней можно найти в интернете: «Фотовыставка», «Фотоцентр», Гоголевский бульвар, 8, июнь – июль 2009 года.

Да, политическая атмосфера тогда была сложной: Украина дала Грузии оружие, а она воевала с Россией. Пресса на мою выставку не пришла, информацию дала только газета «Теленеделя», присвоила 5 звездочек. Но народ мое искусство воспринял. «Литературная газета» обо мне написала. Я привез в Москву украинской водки, украинского сала, великолепный был фуршет.

Перед этим я специально встречался с председателем Тернопольской областной администрации Юрием Чижмарем. Сказал ему:

– Господин губернатор! Я – пионер советской эротики. Вначале 70-х годов выставил в кинотеатре «Украина» снимки шести обнаженных натур.

Он замялся.

«К чему бы это?» – подумал я. Как оказалось, Чижмаря тогда еще не было на свете (он 1974 года рождения). Я попросил, чтобы он помог мне деньгами. Нужно было 4,5 тысячи долларов. Москва очень дорогой город. Чижмарь сказал: «Ну, для нас это не деньги». Но в итоге не дал ни копейки. Город Тернополь выделил 5 тысяч гривен. Это была мизерная часть компенсации за дорогу в Москву и назад. Свои работы я возил машиной. Игорь Науменко снимал открытие выставки. Галантный мужчина, я жил у него. Правильный образ жизни ведет, молодец...

В Украине мои документы подали на звание заслуженного работника культуры, но президент не подписал. А ведь в бывшем СССР никто из Украины не делал столько персональных выставок, как я, к тому же – два раза в Москве. Вторая выставка отличалась от первой. В газете «Московские новости» отметили, что имя человека, который выставлял свои снимки в Москве, будет когда-то писаться большими буквами. А если это еще произойдет и в Ленинграде, и еще в каком-то городе, то этому мастеру можно при жизни ставить памятник. Пусть прочитал бы это наш Президент!

Если честно, мне есть где жить и на что жить. Я хорошо знаю жизнь, но беда в том, что уже некогда жить. Мне все нравится на тонком уровне жизни: нежность и ласка, забота и внимание...

Как-то познакомился с приезжей женщиной, пригласил ее к себе домой на ужин, все приготовил. Когда она села за стол, я случайно сказал:

– Знаешь, я как-то не привык заниматься любовью с первого прихода...

А дама была интересная, стройная, желание у меня огромное, и вдруг она говорит:

– У тебя совесть будет чиста: твое правило нарушу я, потому что очень сильно тебя хочу.

Она начала раздеваться, мы занялись любовью, и она сказала:

– Я сегодня прочувствовала на себе фильм «Дикая орхидея». Как красиво ты все сделал, спасибо тебе! Все в этой жизни, оказывается, очень просто. Совпадения – это прекрасно, и мне кажется, что мы созданы друг для друга...

Через восемь лет мы снова встретились. Как она похорошела, какие бедра, красивая попа, я не мог оторвать взгляд! Жаль, что между нами тогда ничего не было договорено, и она вышла замуж. А церковь все делала правильно, как можно было ее отвергать?! Все кодексы писались из церковных нравоучений, умные люди переписывали и корректировали. А какой хороший был обряд исцеления грехов! За гроши человек все выскажет, изольет душу, и ему гораздо легче становится жить. А ведь сейчас море заблудившихся людей, родители их не поймут, а друзей искренних нет.

Я прозревал медленно, осторожно. Когда только приехал в Сургут, один фотограф из Харькова пришел ко мне с прокурором, прибывшим c Урала. Этого юриста отправили на понижение в Сургут. Мы познакомились. Я сказал, что приехал из Тернополя, с Украины. Он ответил, что у него был заключенный – профессор из Тернополя, который был ректором медицинского института. Я об этом узнал одним из первых, по радио «Свобода». Но ходили слухи, что этот профессор приезжал домой, и это правильно, ведь он был авторитетным врачом, и его отпускали.

– А вы здесь как очутились? – спросил я у прокурора.

– Не только царь ссылал на Север заключенных. Советская власть делала и делает то же самое.

Он мне понравился: добрый, открытый взгляд, и я пригласил его за стол. Поставил коньяк, литровую банку черной икры, консервы и хорошую колбасу. Он сказал:

– Неплохо живешь, Вячеслав...

Я ответил:

– Это как сказать. Икра из Астрахани, когда-то принесли, 60 рублей банка. И так раз в полтора месяца привозят. Консервы и колбаса – из ОРСа. Я делал им фотографии на ВДНХ и установил контакт. Обедаю в ресторане, там всегда зеленый свет горит на посещение.

– Сейчас идут смутные времена, Вячеслав, я тебя в благодарность за твое гостеприимство научу, как сейчас нужно жить. Во-первых, ты неплохо зарабатываешь, но в Сургуте деньги лучше не класть на сберегательную книжку. Все сейчас фиксируется. А класть надо в Москве, Киеве или других городах. А еще лучше – чеки: три тысячи на чеке в любом городе можешь снять.

Только сейчас я осознаю твою подсказку, дорогой прокурор! Когда приехала третья жена, сразу ей сказал: «Получаешь зарплату – что хочешь себе покупай, это деньги твои. Но лучше клади на книжку». Этим я жену испортил. Уже перед отъездом в сберкассе нужно было записываться на получение денег, и то давали только мелкими купюрами. Я жене сказал, что от денег нужно избавляться, нужно перевести их в золото, бриллианты, потому что только так их можно сберечь.

– Ты меня, Костюков, не пугай, у меня диплом врача, отец два раза в год привезет мяса, тушенки и всех овощей, я не пропаду.

Морозилка у нас в доме была забита мясом: икра черная и красная, в холодильнике куры всегда. Поэтому жена сказала, что не надо кур везти, а то скоро с ребенком закукарекает. Хотела говядины, а ее на Севере не было, вернее, это был большой дефицит.

…А вообще в Тернополе были порядочные девчонки. Одна парикмахерша в «Пензе» говорила, что даже не пыталась занимать очередь, чтобы быть со мной. Другая, когда я у нее спросил, почему когда-то мы не переспали, при свидетелях ответила, что у нее не было красивых плавочек, и она очень этого стеснялась. Одна девушка первого апреля фотографировалась, и я ей говорю: «Сегодня первое апреля, и я бы тебя полюбил». Она ответила: «Это все равно неправда, но я согласна, пошли». Мы пошли и хорошо провели время. Иногда встречались. Как-то встретил ее на улице: идет и плачет. Я спросил, что случилось, а она ответила, что встретила подружку, с которой вместе учились в институте, и оказалось, что все ее подруги уже вышли замуж... А минут через пятнадцать вижу: идет и смеется. Говорит, что встретила другую подружку, которая ей сообщила, что почти все уже развелись. Это – реалии современной жизни.

Среди моих знакомых есть фотограф Юра Викарчук. Мы с Игорем ездили его машиной фотографировать модель. Ездили много, много снимали, на машине спечатали ленту фотографий. Юра попросил дать фотографии посмотреть, и я ему дал. Начали сниться плохие сны. Я у него спросил, где он держит фотографии. Ответил, что в рулончике в багажнике. И снова сны, мерзкие сны... Я ему сказал, чтобы срочно вернул рулончик. Он привез, а через несколько дней я узнал, что модель, которая была на этих фото, умерла. Да, жизнь бежала очень быстро, не успевал все переваривать, просто делал заметки и сегодня я их читаю.

Как-то приводит ко мне моя однокурсница свою 18-летнюю дочь:

– Сделай, Славочка, ей хорошие фотографии.

Напечатал штук пятнадцать, чудесные психологические снимки. Снова приходит мама, разложил работы.

– Как тебе фото?

– Неплохо. Но если бы она еще везде улыбалась, это было бы великолепно.

– У тебя есть время, море времени, садись и посмотри альбомы. Вот Эрмитаж и каталоги Московского музея, Русский музей в Ленинграде.

Через несколько минут слышу:

– Посмотрела. Но что ты этим хотел сказать, Вячеслав?

– А теперь еще раз внимательно посмотри и покажи хоть одну картину, где люди смеются.

Пауза. Потом ответ:

– Ты знаешь, не нашла... Вообще ты прав, Вячеслав, я не знала, что в серьезных образах есть психология.

Кстати, Роман Баран тоже снимал без улыбок. Мы с ним – люди с разными вкусами, но ему мое творчество нравилось. Когда Баран приехал в Тернополь на конкурс красоты, он один выбрал на титул «мисс» львовянку особой внешности. Лично я не видел упомянутого конкурса, но это было мнение метра фотографии. Баран был классиком постановочного портрета – со сложным характером, с хорошей памятью, чудесно знал и понимал живопись. Как он хотел, чтобы о нем написали! Он «тянул» журнал «Світло і тінь», ему весь Союз писал. Понятно, его не все любили, возможно, давила зависть. Мы с ним много дискутировали о жизни, об искусстве; он мне рассказывал о себе, сознавался, что мог иногда пустить словесную змею, которая действовала смертоносно...

Как быстро бежит время! Завтра уже 53 года, как я встретил отца. Добротные отношения с ним, к сожалению, так и не сложились. Я ему не мог простить, что он после войны оставил двух детей и не интересовался ими. Сегодня вспомнил: перед отъездом на Север я купил цветной плакат Элвиса Пресли. Отличное было фото: в красивом костюме, суперсовременная гитара, прекрасный фон, Пресли в динамической позе поет. Еще имею два комплекта игральных карт, две книги с фотографиями Пресли. Море снимков когда-то переснимал брату Валерику, но того фото я больше не встречал. И там же купил пластинку, 350 рублей заплатил. Плакат висел в коридоре. После первого курса приехала дочь Ира и попросила отдать его ей. Я не мог отказать дочери и подарил плакат, только попросил: «Чтобы в общежитии плакат не украли, его надо хорошо наклеить на стену». И моя Ирочка наклеила намертво, выезжала из общежития – не могла плакат оторвать. Пластинка у меня сохранилась. Какие были содержательные песни! Эта пластинка была большим дефицитом.

Все Советской власти прощаю, но дефицит туалетной бумаги и салфеток простить не могу. Если бы Япония имела такие недра... Японцы покупали у нас алюминиевые ложки и, переплавляя их, получали редкостное вещество. Хотели в Сибири во всех реках выловить топляк. Это деревья, которые пролежали долгие годы в ледяной воде северных рек. Их древесина становилась особенно ценной, и чем больше она была в воде, тем лучше. Когда-то в Ленинграде я был в гостях у профессора. В его доме была мощная входная дверь, но вся в каких-то шрамах, как поколотая. Уходя, я не удержался, спросил, что это с дверью.

– Когда-то красноармейцы штыком кололи и кричали: «Откройте, это красная армия!» Я так и оставил: пусть будет память о революции, – ответил он.

Я когда-то правильно рассуждал, но делал неправильно. Получив квартиру на улице Ивана Франко в Тернополе, перво-наперво подумал: будут дети и внуки жить в порядочных условиях. Мне казалось, что там – самый красивый подъезд, красивая лестница и огромная кухня.

В Москве в комиссионном магазине увидел мебель для холла «Filippe». Загорелся, чтобы купить. Тридцать восемь тысяч рублей стоила, ручная работа, гарнитур конца 1700-х годов. Можно было в те времена за такие деньги купить семь «Жигулей». Но в моей хрущевке был низкий потолок, а поэтому стенка бы не подошла. Потом хотел отправить эту мебель Петру Рыжыку, с которым мы вместе работали в редакции. Он построил дом; пусть, думаю, стоит там. Но это рядом со Збаражем, рано или поздно люди узнали бы, поэтому я и передумал покупать. Но... ушла корова, пусть идет и теленок; во-первых, была бы сохранена часть денег, во-вторых, квартира была бы обставлена люксово; тогда все можно было купить в комиссионном.

Когда покупал рамы, их продавал антиквар по настенным часам. В магазине все стены были обвешаны часами, и когда начался бой часов – одни били с опережением, другие с опозданием. От того звука мне стало не по себе, какая-то особенная красота была...

Однажды я увидел скульптуру Маты Хари. Ничего сверхъестественного в ее теле я не нашел: восковая фигура, кто-то сфотографировал в музее. Может, такой она и была, а может, у нее было внутреннее обаяние, но внешне, по сравнению с любовницей Гитлера Ольгой Чеховой, Мата – ничто.

Меня несло по жизни, я плыл, как в горной реке, но все преграды миновал. Мне кажется, может, и правильно, что я влюблялся, но это было как-то не по мне, что-то мешало.

В ресторане познакомился с чудесной дамой: стройная, лицо аристократки, чудесная была в постели, я даже задумался, не соединить ли жизнь с ней. Эта дама преподавала математику. Через несколько дней иду фотографировать для альбома ведомственный садик, и надо же: она в том садике работала. Сказала, что позвонит, но звонка не было. Еду в садик, говорят, рассчиталась, и не знают, где она. Иногда слово ранит, и с того времени я стал говорить, что мне с тобой хорошо, но, может, это не предел, может, завтра мне с кем-то будет лучше...

Мой товарищ пошел с женой в ресторан, и там были только женщины. И вот на дамский танец его приглашает симпатичная дама, прижимается сильно к нему, а он ей говорит:

– Дашь или не дашь?

– Что вы такое говорите?

– Да Вы посмотрите в зал, сколько там страдающих, и все мечтают о том, что я вам сейчас предложил.

Она на него посмотрела, взгляд потеплел, сильно прижалась и сказала:

– Я согласна.

– Давай через десять минут встретимся на улице.

– Хорошо, – ответила она.

Вышли в парк, он полюбил ее, немножко поговорили и возвратились в зал. Мой товарищ начал курить, заиграла музыка, и тут его жену пригласил на танец красивый мужчина – военный летчик. Жена мило танцевала, была радостная и счастливая. Снова музыка, и снова ее приглашает летчик. Когда жена села, мой товарищ, покурив, пришел к ней со словами:

– Что ты себе позволяешь!?

И начался скандал... Как говорится, мораль сей басни такова...

Перед Севером я ушел от второй жены, начал встречаться с девушкой. И вот приезжают в Тернополь артисты конного ревю, будут выступать на стадионе. Пошел к ним, договорился, принес приличный магарыч и попросил согласия фотографировать на лошади модель. Сказали, что нет никаких проблем. Я пришел за ней, чтобы идти на стадион. Модель собирается, красиво одета, отличная прическа. И вдруг заходит моя жена:

– Ты от меня ушел, потому что я так сиськи не выставляла?

– Будь добра, выйди отсюда! Я к тебе никогда не вернусь.

Она ушла, но шоу было испорчено. Мы с моделью продолжали встречаться. На день рождения она мне подарила будильник с символической надписью: «Лишь бы день начинался и кончался тобой».

Как-то осенью я сказал модели:

– Я бы попробовал сделать с тобой снимок «Бегущая по волнам».

– Давай, – согласилась она.

– Осень, холодно, – говорю ей.

– Ничего, – сказала она, – давай!

И она бегала… Вообще, снимок получился неплохой, он у меня в альбоме наклеен на память.

Как-то мы были в гостях на «Новом свете» в Тернополе, я сказал:

– Вы говорите, что нам пора расстаться.

– Я этого не говорю.

Она побежала к озеру, мы в машину – и за ней... Остановили. Что она хотела, не знаю, но потом уехала за границу. А перед отъездом принесла много норковых шкурок, и они лежали у меня на работе. Однажды приходит и говорит, что завтра заберет их. И тут меня осенило: почему бы не сделать кадр – девушка лежит на шкурках, и дать ему название «Дочь охотника». Но кого взять моделью? И тут приходит Олексис, как я ее называл.

– Давай сделаем кадр!

– Давай.

Разделась, и я начал снимать. Получился хороший кадр. Сейчас она живет за океаном.

Как-то с Олей, фотомоделью, летом пошли в гидропарк. Плавали, и вдруг небо заволокло, сильно потемнело. Я занес одежду под дерево, и мы часа полтора сидели в воде. Сумасшедший дождь! Оля уже тогда научилась плавать. Вдруг вижу, что возле нее крыса плавает, потом уплыла. Оля дальше плавает, а я нырнул и у мостика вынырнул. Внезапно слышу диалог юной девушки и мальчиков. Они о чем-то ее просят, и она сказала, что придет. Но, мол, вы не хотите, чтобы было, как прошлый раз, и Коля был последний. У нее еще сисечки не выросли, а уже групповой секс. Вот и ХХІ век вступает в свои права…

Вылезает Оля из воды, а у нее на руке какие-то пятна с волдырями. Мне стало страшно, но потом смотрю – в воде много крапивы, листьев и веток. Попробовал, действительно крапива, и мне стало легче... Да и у Оли потихоньку пятна начали сходить.

Был период, когда мы купались ежедневно, и мама Оли, идя с работы, приходила в «моржатник». Оля не знала, что вода прямо сосет лишний вес. Потом пошла на работу: суматоха, беготня, командировка, учеба в Киеве, и как-то соскочила с иглы спортивной... Мы общаемся, сделано много выставочных кадров, но это лишь половина от задуманного.

Как красиво написал Мопассан: «Море имеет свои границы, но глупость человеческая не имеет границ». Хороший был фотограф Миша Салдаев, купался, играл в теннис, вкалывал, зарабатывал деньги, все делал для семьи. Но где-то что-то сделал не так, начал пить, дети за границей, жена вроде в Германии... Был честным. Не знаю почему, но когда-то на сельхозработах сидели и выпивали, и он парторга Титова сфотографировал со стаканом на фоне бутылки с водкой и отправил этот снимок в ЦК. Мол, вот так делают секретари партийной организации горбыткомбината, такой пример дают молодежи! Вообще они оба были нормальными, но где-то Титов дал промашку, и Салдаев нашел метод, способный сделать ему больно. А Титов как-то мне рассказал:

– Когда-то во время войны я приехал в отпуск в Ленинград. Прихожу домой, открываю ключом дверь – и застаю жену с мужчиной голыми в постели. Если бы со мной был пистолет, застрелил бы. Теоретически мне ничего бы не было, ведь я был в состоянии аффекта. Но я развернулся и ушел. После этого всю жизнь помогаю дочери, хотя она уже и взрослая, но я о ней забочусь. Жен может быть много, но дети всегда должны оставаться на первом месте.

Еще Титов сказал, что если жена в первые годы жизни поучает, что-то заставляет, от нее нужно сразу же бежать. И первое, что я сделал после этого, – ушел от второй жены.

Когда была выставка в Москве, по радио «Французская волна» сказали, что фотохудожник из Сургута Вячеслав Костюков предупреждает, как Минздрав, что мужчинам со слабым здоровьем на выставке делать нечего. И, как результат, – полные залы людей! Вот вам и реклама в жизни.

Мужчины сегодня вымирают, они стали совсем другими, чем были когда-то. Да, порядочные мужчины ценят свободу, только они это очень поздно понимают.

Сегодня вспомнил свой прилет в Сургут. Только встал на трап – сразу же всплыли в памяти слова Лермонтова: «Что ищет он в краю далеком, что кинул он в краю родном?» Перед этим, когда самолет сел в Норильске, из динамиков полилась песня «Четвертый день пурга качается над Диксоном, но только ты об этом лучше песню расспроси...» Стало так приятно, что я расчувствовался и даже заморгал глазами.

Приехал в Норильск. Там жил Володя, брат жены Юрика, это он меня вызвал. Три дня не мог вылететь из Москвы из-за погоды. Был «закрыт» весь Север, даже часть Дальнего Востока, и, как всегда, вылет переносился на два часа. В первый день познакомился с молоденькой женщиной, она из Краснодара летела в Сургут. Разведенная, маленькая дочь осталась с ее мамой. А женщина хотела начать новую жизнь, но для этого были нужны деньги. Работала на соко-винном заводе, зарплата маленькая, вот и решилась ехать. Тогда я еще и не мечтал о Сургуте. Двое с половиной суток мы ходили по аэропорту, даже негде было присесть. Говорили о жизни, рассказывали правду, ведь мы разъезжаемся в разные города. Когда пошли в ресторан, она сняла платок и пальто. Длинные волосы, фигура и совсем другое лицо. Я ей сказал, что она очень красивая, очень стройная, только невезучая. Женщина ответила, что найдет на Севере работягу, приласкает его и создаст все условия для хорошей жизни.

– А почему с мужем это не сделала?

– Я поняла, что перевоспитанию он не подлежит, даже не хочу вспоминать...

Сидели, разговаривали, я ею любовался, читал стихи, рассказывал анекдоты и начал замечать ее жадные взгляды на меня. Люди в аэропорту спали на полу, и вечером она сказала:

– У меня четвертая ночь без сна, как хотелось бы хоть пару часов поспать...

– Идем в гостиницу, я попробую договориться...

Пришли в гостиницу, я подождал, пока у администратора никого не будет, подошел и попросил одну койку на двоих. Мне ответили, что даже за миллион нету. Моя новая знакомая попросила, чтобы лечь хоть где-то на раскладушке и пообещала администратору приличный магарыч. Женщина-администратор с жалостью посмотрела на нас и сказала: «Приходите после 23 часов, и я вам приготовлю место, чтобы переспать». Я дал ей деньги. Она пообещала, что мы будем спокойно спать, а перед нашим рейсом она нас разбудит. А пока предложила нам пойти поужинать. Мы пошли в ресторан, поели, выпили по немного «Хеннесси», до 23-х досидели и пошли в гостиницу. Администратор завела в бельевую комнату. Там на полу лежали два матраца и рядом – чистое белье. Администратор еще раз нас успокоила:

– Будет ваш рейс, я разбужу, у меня есть ключ, так что спите спокойно.

– Я буду спать одетой, пятые сутки не мылась, – заявила моя новая знакомая.

Деньги, документы спрятали под матрас. В углу горела настольная лампа, и мы легли. Она поблагодарила меня и поцеловала, а потом сказала, что занялась бы любовью, но через несколько минут уснула. А я не мог спать, все смотрел и любовался ею. На 7.00 поставили будильник, а я все думал, какой она оказалась благородной и честной. С этими мыслями и уснул. Спал крепко.

Когда открыл глаза, она была радостная. Сказала мне: «С добрым утром, милый город!» и поцеловала меня в щеку. Минут через 10 зашла администратор, принесла кофе. Выпили, поблагодарили и пошли в аэропорт. В буфете купил яиц с икрой, «Фанты» и мяса, позавтракали и пошли на улицу. Я закурил, а по радио как раз сообщили, что объявляется посадка на Сургут. Это был ее рейс. Пошли на регистрацию, стояли, разговаривали. Потом она уже прошла за барьер, а я начал жалеть, что не взял ее координаты…

Потом, оказавшись в Сургуте, я часто думал о счастливом случае. Только он мог нас свести. Если бы она была в Сургуте, наверное, пришла бы сфотографироваться, а может, уехала бы дальше на Север. Может, в каком-то поселке остановилась, но, вероятнее всего, она либо нашла то, что желала, либо ее нашли…



№ 159.

«Олеся. Хозяйка Куряновского феномена».

О Куряновском феномене из уст в уста передаются легенды. В этом райском уголке находятся останки древнейших известково-песчаных скал, поражающих своими причудливыми формами. Скалы расположены в буковом лесу возле села Куряны Бережанского района Тернопольской области. Я их увидел на фотографиях в небольшой краеведческой книге и тотчас воспылал желанием «закадрить» их, ибо интуитивно чувствовал, что там должны получиться великолепные кадры. Ведь бывает, что наперед даже визуально не можешь представить кадр, но все равно ты убежден, что он непременно получится. Древние, как мир, валуны, огромные буки – это нечто величественное, мощное и прекрасное.

Вперед к Куряновскому феномену навстречу феноменальным кадрам!

Нанимаю такси, и вот мы с Лесей уже катим на видавшей виды «Волге» к заветному месту. Разбитной и словоохотливый водитель Володя напоминал мне шофера допотопной «Скорой помощи» из «Кавказской пленницы» – те же фонтаны претензий к этой «Волге»-развалюхе. Они усилились, когда колеса машины сменили асфальт на полевую дорогу, которая передала эстафету разжиженной дождями лесной просеке. Но Володя на своей «старушке» творил чудеса, продвигаясь вглубь леса с неизменной прибауткой: «Танки грязи не боятся». Он понимал, что вносит и свою лепту в создание будущего фотошедевра. Ведь испугайся он грязи – и съемка бы не состоялась. А так на нужное место мы прибыли в нужное время. Именно в полдень солнце на минуту-другую пробивалось сюда, между скал, через густые кроны деревьев.

В спешном порядке мы расставили «солнечные сети» – зеркала, направив их «зайчики» на место съемки. А место было просто бесподобное! Огромный валун, надвое расколотый могучим деревом, говорил об утверждающем торжестве жизни. И не нужно объяснять, какую смысловую глубину и красоту приобретает эта картина при появлении в расщелине прекрасной женщины в естественной первозданной обнаженности. С пьянящим воодушевлением и необычным внутренним трепетом я приступил к съемке. Остановись, мгновенье, ты прекрасно!

Но неожиданно паническим протестом прозвучал крик Олеси:

– Да не могу я больше терпеть, – запричитала несчастная девушка, подвергшаяся неожиданной мощной атаке с земли и воздуха: полчища муравьев и комаров не знали пощады к вторгнувшейся в их владения нежданной гостье.

– Потерпи, милая, потерпи, – умолял я и в это сам отмахивался от назойливо и противно жужжащих «мессершмидтиков».

И Леся терпела. То был неравный бой… И уже в машине ноги Леси начали покрываться красными пятнами, которые жутко чесались.

Да уж, поистине искусство требует жертв. Зато кадр получился просто великолепный.

Леся, как амазонка, стоит на корнях могучего дерева и как бы не дает соединиться огромным валунам. Она вырывается из древних пещер и выходит в новый мир, идя смелым, уверенным шагом и удерживая камни. Какой чудо-свет на снимке» Кажется, что корни деревьев и валуны воспламеняются.

Пафос снимка – драматический. Олеся там кричала нечеловеческим голосом, и мне казалось, что все живое и неживое слышало ее вой. Она словно бы разбудила огромных комаров, которые с жадностью набросились на ее оголенное тело. Когда оно все покрылось красными пятнами, я подумал, что запланированный нами снимок в долине астр уже не состоится. Но местные знахари чем-то намазали Лесю, и скоро она уже была готова к украшению цветочной плантации. А я даже не знаю имен тех знахарей, кого надо благодарить за быстрое восстановление моей модели.

Аппарат «Пентакс».


Из моей жизни.

Перед моим отъездом в Сургут расписывалась едва ли не самая красивая пара. Как все ею любовались! Отыграли свадьбу, а утром жених приходит к заведующей загсом и со слезами просит развод. Зинаида спрашивает:

– Объясните, в чем дело?

– Товар всегда нужно примерять, а я без примерки женился.

Как-то с Зинаидой, отчества не помню, сидели и говорили, и она мне это рассказала. Не сказала, что там было, но пообещала: «Когда-нибудь, Вячеслав, я тебе расскажу...» Потом я уехал в Сургут и забыл об этом случае. А ведь, приезжая в Тернополь, я мог у нее спросить. Но не успел: она умерла.

Как-то смотрел кассету «Шокирующая Азия» и сразу вспомнил ту свадьбу. Ужасные вещи, заснятые документально. Делают операции, и мужчин после обрезания половых органов превращают в девушек.

И все-таки интересно было узнать о той свадьбе, ведь я фотографировал ее в загсе. Жениха припоминаю. Но в хламе жизни потерялись негативы, а мой сайт начинается с фотографии рождения модели (первая галерея, № 00) в конце 1970-х, а, может, и в начале 1980-х годов.

В роддоме фотографировал роды – кесарево сечение. Ребенок, девочка, родилась в «рубашке» (кстати, у роженицы это было второе кесарево сечение). Сейчас той девушке за 30 лет. Как бы я хотел встретиться с ней и сделать снимок через 30 с лишком лет! Эта фотография есть у меня в альбоме. Был в роддоме, хотел найти, но я не помню деталей, а поэтому никто не помог. Сегодня начну поиски по-новому, оказывается, тридцать лет назад все делалось гораздо проще.

Моя жизнь была насыщенная, с резкими поворотами: слева направо, снизу вверх. Сегодня даже не верится, чтобы без спотыканий все это прошел. В Москве, в библиотеке имени Ленина я часто бывал, читал уникальные книги. Как жалко, что тогда не было ксерокса! А вообще жалею, что не делал записей. Летел назад в Сургут – мог все описать в самолете, и как сегодня при работе с воспоминаниями было бы просто. Но об этом – в следующей книге...

Игорь Курдачев познакомил меня с девушками из депутатского зала. После этого началась благодать: с билетами – без проблем, всегда кофе выпьешь, микроавтобусом подвезут к самолету, посадят в самолет. Другой раз я привозил сибирскую ягоду. Жители Ханты-Мансийска делали чудесные ведра из коры березы. Как бы они сейчас подошли для роста вазонов! Бывало, привезу рыбу муксун или нельму, которая живет в Оби, как они от нее балдели! Говорят, когда-то царской семье такую рыбу возили.

Курдачев имел жетон № 20, выданный, с его слов, министром авиации. Владелец этого жетона пользовался всеми услугами аэрофлота; Игорь был любимчиком министра.

Когда-то в СССР был женский эстрадный ансамбль. Все девушки были рослые, стройные, красивые, высокопрофессионально исполняли песни. Мне запомнились такие слова: «...большой советский пароход стоял у берегов Гвинеи». Как хорошо они подтанцовывали, и чудно играли музыкантши. Это было в Красноярске. Из Москвы полетел на Красноярск, взял билет на Норильск, зашел в облбытуправление, поговорил с его руководителями, они увидели мои альбомы и начали агитировать, чтобы я остался в Красноярске. Но у меня были свои счеты с городом (об этом – в первой книге моих воспоминаний и размышлений). Встретился со своей прежней любовью, минут пятнадцать поболтали, все важное ожило в памяти. Мы повзрослели на 20 лет. И хотя моя любовь стала еще более привлекательной, но она меня не тронула. Откланялись, пожелали друг другу счастья, и я поехал в аэропорт. Получая в камере хранения багаж, я заметил, что много банок с консервацией побилось: чемодан был мягкий. Это был заказ Норильска.

Едя из аэропорта, чуть не попали в аварию. Зашел в магазин: чудесное снабжение, впервые увидел такой ассортимент, даже мускатное шампанское стояло. Вечером сели ужинать. Вкуснейшие были котлеты, жена нажарила. Спросил, какое мясо. Оказалось – рыба хек и оленина. Утром пошел в город, который построили зеки, он был очень красивый. Зашел в «Фотографию»: каменный век в искусстве. Девушка в «Фотографии» была из Украины, сказала, что с такими снимками, как у вас, будем миллионерами.

– Здесь хорошие общежития, но вы сразу получите квартиру.

Город как-то не притянул: полгода ночь, море снега, веяло от него холодом... Пробыв здесь пару дней, я полетел на Тюмень. Тюмень предложила Сургут или Нижневартовск. Неплохой городок Тюмень, здесь уже были деревья, березок много, внедряли цветное фото. Слабо, но продвигались. Фотографом был Юра, он учился на врача, но работал в «Фотографии». Мы пообщались, и я поехал в Сургут. Узнав, где цветное «Фото» (ул. Дзержинского, 16), пошел пешком. Новый город, много балков – маленьких деревянных домиков. В «Фото» работал Федор из Свердловска. Посмотрев мои альбомы, он сказал:

– Не верю, что это ты снимал. Но если сделаешь хотя бы 30% от этого – у нас будет чудесная жизнь. Если бы я был уверен, что это ты делал, поехали бы в Свердловск – там главный инженер мой друг.

Я ему рассказал, что еще несколько лет назад хотел уехать из Тернополя, но обком не отпустил. Сейчас подготовил себе замену, и, думаю, на этот раз все получится.

Вернувшись из Сургута в Тернополь, я начал потихоньку готовиться к отъезду. Поговорив со вторым секретарем обкома партии Мелымукой, все ему объяснил, и он был не против. Мамочка была в Москве на операции, на квартиру пошла Оксана (мы вместе работали в Збараже, потом я забрал ее в Тернополь). Все это в первой книге описано. Договорился и в Мурманске. Большущий полукруглый дом, весь первый этаж главный инженер отдавал под «Фотографию», сразу выделяли квартиру. Но когда я посоветовался с дочерью, она сказала:

– Папуля, два часа лететь до Томска, есть прямой рейс: то я к тебе, то ты ко мне. Конечно, езжай в Сургут.

И я послушал ее, может, и неправильно, но уже поздно об этом говорить. 19 мая 1982 года я приземлился в Сургуте, и этот город стал для меня звездоносным. Расти я начал в Тернополе, в Сургуте продолжал рост, но об этом далее. Уже жил в Тернополе с третьей женой. Теща пригласила в Збараж моих родителей на обед, и там надо мной устроили суд Линча, будто бы я много возомнил о себе. В частности, что я могу быть чудесным фотографом, фотографировать на паспорт. Мой отчим Костюков заступился за меня: мол, артисты в постели будто бы занимаются любовью перед камерой, и мужья и жены им это разрешают, но Славик такого не делает, а фотография – это его работа. Но переубедить тещу было невозможно. Молча уехали в Тернополь, и в дороге я подумал, что на семье, наверное, нужно ставить крест. Когда теща приехала в Сургут, разразился скандал. Но она начала умолять, чтобы мы помирились, ибо отец Тани скажет, что поехала, развела... Ей стало страшно, и мы снова помирились.

А как гремела харьковская организация стиляг «Голубая лошадь»! Дети начальства голыми танцевали на столах. В Сибири такая же группировка называлась «Плесень». Запад докатился до СССР, и это движение уже было не остановить. Хрущев бульдозерами давил выставку художников, но так и не задавил. Английская книга дала всего один снимок Хрущева, скорее всего, из Америки: стол весь в рюмках, много бутылок, красивые дамы, Хрущев в обеих руках держит рюмки. Каким злым взглядом он смотрит на дам! Профессионально сделали снимок. Как в анекдоте: «Женщины делятся на три вида: «дам», «не дам» и «дам, но не вам».

Не помню, где, но читал, что мудрая женщина шалость мужчин не замечает, и тоже читал, что если такими темпами, как сейчас, люди будут входить в депрессию, в мире не хватит психиатров. Как умно говорила моя бабушка: «Мужчина надел штаны и ушел». Я эти слова когда-то не воспринимал. Как красиво учили гувернантки!

В книге «СССР: от Николая ІІ до Хрущева» я прочитал, что жены не знали о работах Фрейда. Свое предназначение они видели лишь в том, чтобы ухаживать за мужем и воспитывать детей. Советская власть опошлила секс: какие в мировом искусстве были чудесные фильмы, интереснейшая литература, но все выносили за рамки закона, долбали Солженицына. Да пусть бы люди читали, сравнивали и сами делали выводы!

Все у нас было построено на лжи. Вот, к примеру, мы знаем, что Есенин – крестьянский сын, но домик его родителей не очень похож на крестьянский. Я биографию поэта услышал от экскурсоводов на Ваганьковском кладбище, о Есенине рассказывали люди, которые знали его при жизни. Любимым делом поэта было щипать женщин за попу, без разницы, худая она или полная...

Скоро кончится зимняя спячка, люди выйдут в другое русло жизни. Правильно говорят, что раньше цивилизация была выше: люди загорали под зонтом, а не под прямыми солнечными лучами. А мы сейчас – напрямую, на солнце. Моржевали тоже, из парной бежали в прорубь, но не раздевались на бетоне, на ветру. И врачи учат по телевизору, как моржевать.

Один мой ученик не умел плавать, а вел секцию плавания. Я его спросил:

– Как ты учишь, когда сам не умеешь плавать?

– А чтобы учить, не обязательно самому уметь плавать.

Как-то Алина моя подруга сказала:

– Ты так интересно рассказываешь, Вячеслав... Я тебе завидую белой завистью... Какую интересную жизнь ты прожил! Но почему ты именно мне сделал этот подарок?

– Во-первых, ты порядочный человек, грамотная, красноречивая в своих высказываниях. Может, когда-то тебя на что-то потянет, и ты опишешь мою жизнь со своей точки зрения. Я тебе первой все рассказываю. Спасибо, что тебя это тронуло. «На детях гениев природа отдыхает», – сказал умный человек. Красиво написал Есенин: «Так мало пройдено дорог, так много сделано ошибок...»



№ 159.

«Вот-вот придет последний луч заката…»

Село Остров под Тернополем… Это мое везучее место. Сколько там сделано выставочных кадров! Есть места намоленные, и я в это верю.

Леся и студентка Академии народного хозяйства поехали со мной на съемку. Я давно заприметил это место: берег речушки, на котором растут красивые деревья. Девчонки залезли на дерево, и я начал снимать. Солнце было за облаками. Я сделал одиннадцать кадров аппаратом на штативе, и на последний двенадцатый кадр узкий лучик солнца попал в объектив.

Спечатал контрольки одиннадцати кадров, получились неплохие фото, но красоты неба ни них не было, потому что оно было очень светлое. Потом начал долго и внимательно рассматривать негатив двенадцатого кадра. Кадр был плотный, очень темный, а внизу на нем – красное пятно. Вряд ли бы кто-то печатал такой негатив. Но я все же решил это сделать. Не надо ничего бояться, надо все пробовать и доводить до конца.

Небо насвечивал 360 секунд, 6 раз по 60. Потом выбрал насветку по нижней части снимка и получил идеальный кадр. Я понял, что можно и из бракованных кадров сделать идеальное фото. От радости разболелась голова. Фотографию повесил сушить. Пообедал и начал любоваться снимком. Какая красота красок! Вода с чудесными бликами солнца, и небо просто завораживает. Деревья, как в сказке, и на них – две обнаженные русалки. На траве – красный рисунок, объектив как-то собрал в одну точку лучи солнца. Но почему цвет получился красный? Я потом говорил, что это было послание инопланетян из космоса. Оказывается, можно и из бракованных кадров делать выставочные фото! Просто нужно искать, присматриваться, быть ко всему внимательным, нужно иметь художественное чутье, нужно догадываться, из чего может получиться настоящий шедевр. Вся жизнь – это учеба, учеба во всем, и об этом нельзя никогда забывать.

Сегодня обе мои модели – жители Торонто. Жизнь не подвластна мыслям людей – ею распоряжаются какие-то другие силы. Если мне не изменяет память, то вторую девушку тоже зовут Леся. А вообще это чудесный снимок, потом что он выхвачен из природы. Зритель не знает историю о том, как я его снимал и как печатал. Да ему это и не нужно. Главное – результат.

В фотографии очень много поменялось. Человек опередил время и придумал цифру. И люди тоже поменялись. Мне кажется, что она раньше были умнее. Старые строения стоят по 2 000 лет. А я вот недавно читал, что в Дрогобыче завалился дом, и пока неизвестно, найдут ли виновного. А за такие ошибки наказание должно быть одно – смертная казнь, как при Сталине.

… Когда еду к детям в село, всегда проезжаю у моста, где делал снимок «Угол жизни», а метров за 300 от него росли деревья, которые запечатлены на снимке. Сейчас их уже нет. Рядом были дома, люди трудились на огородах и наблюдали за съемкой. На двенадцать кадров девочки становились в двенадцать разных поз, а я фотографировать. И каждый из снятых кадров можно было выставлять на фотовыставке. Но последний, двенадцатый кадр горит особенными красками воды и неба. Этот снимок – один из лучших на выставке. Стволы деревьев внизу покрученные, она создают интересный, загадочный рисунок. В середине снимка – девушки-модели. Завершает снимок солнце за облаками. Создается впечатление, будто мы смотрим на картину художника. Красивый снимок, удачное название – что еще нужно для настоящего успеха?

Аппарат «Хасель» выдержал все испытания.



№ 160.

«Анаконда».

Была в Тернополе выставка животных «300 – Террариум». Я уже не помню, как туда попал. Начал обходить клетки со зверьками. Была очень интересная обезьянка, но я вспомнил, как в Крыму обезьянка выцарапала красавице глаз. Мне стало не по себе, и я направился к выходу. Но тут увидел огромного удава. Он мне очень понравился, и я долго им любовался. Спросил, где можно увидеть его хозяина. Мне ответили, что он будет завтра утром. Я целую ночь думал о предстоящей встрече. Но хозяин удава оказался нормальным мужиком, и мы договорились, что вечером я подъеду на такси и мы привезем удава в студию для съемки.

Модель Света («Тигрица») сначала боялась даже подойти к этому ползучему созданию. Но постепенно мы с хозяином удава ее уговорили. Девушка постепенно привыкла, начала гладить удава и даже целоваться с ним. Кадр получился хороший. Но сегодня, когда уже прошло полтора десятка лет, я бы этот снимок делал совсем по-другому. Я часто возвращаюсь к прошлому, к съемке. По моему сегодняшнему замыслу это мог бы получиться кадр, как я люблю говорить, выше крыши. У меня и сейчас очень много планов на съемку, но я теряю уверенность, что в этом году что-то уникальное сниму. Ведь главная задача, которую я себе поставил на ближайшее время, – дописать начатую книгу.

Съемку с удавом обмывали на выставке. Угостили водкой даже обезьянку, которая с удовольствием пила и даже морщилась совсем, как люди. Через пару лет я снова пошел на выставку, но обезьянка там уже была другая. Поменялся и хозяин. Именно он мне сообщил, что та обезьянка умерла от цирроза печени, потому что очень пристрастилась к алкоголю. Печальный случай… Но виноваты здесь, конечно же, люди, которые получали удовольствие от того, что наливали ей водку.

Теперь о самом снимке. Модель – Света, имя удава – Натало. Задумка была показать, как они целуются: вот-вот их губы соединятся. Хвост удава зажат у Светы между ног – они едины. Я уже не помню, где мы купили для Светы такие необычные колготы, но они выразительно подчеркнули ее прекрасную фигуру. Какие у этой модели роскошные бедра! Особый шарм Светлане придает шляпа. На этом фото отсутствуют полутона, все построено на сочетании черного и светлого тонов. На фоне нет ничего лишнего, что могло бы отвлекать зрителя от основной точки снимка.

Эта фотография была сделана в 2000 году. Даже не верится, что прошло 16 лет. Дочь Светы уже окончила модельную школу. Кажется, только вчера встречали вместе Новый год. На работе открыли шампанское, которое я купил в валютном магазине, и в полночь провели ХХ век.

Такие снимки, как «Анаконда», «Тигр не страшен», «Собачий вальс» украшают фотовыставку. Да, я шел вперед смело и уверенно, ничего не пропускал, хватался за любую мелочь, раскручивал ее и доводит до нужной кондиции.

Аппарат «Хасель».


Из моей жизни.

Летел из Сургута в Симферополь, где должен был рассматриваться вопрос о квартире – помещении для фотосалона. В те годы все решал трудовой коллектив. С собой привез макет съемочного зала. Подобных залов еще не было. Я сделал выводы из построения сургутского павильона, и Володя Реут из Прибалтики сделал оригинальный макет. Сегодня такой сало – это была бы находка века. Планировалось девять стандартных фонов по типу сургутских облаков. На собрание пришел заместитель мэра города. Все были за то, чтобы выделить мне квартиру, потому что понимали, что в Симферополе появится настоящий фотомастер.

Заместитель мэра взял слово и сказал:

– Хорошо, конечно, если у нас будет фотомастер. Но я бы ничего не имел против, если бы он приехал, например, из Киева или Санкт-Петербурга… А он ведь из далекого заснеженного Сургута! Неужели из здесь присутствующих никто не сможет сделать ничего подобного?

Из зала послышался выкрик:

– Я сделаю! И сделаю не хуже!

– Вот и отлично, – сказал заместитель мэра. – Это значит, что вопрос решен.

Да, в Симферополе все произошло по правилам СССР, где все вопросы решал чиновник. А вот в Сургуте мне просто дали помещение, и никто не указывал, как я должен буду там все обустраивать.



№ 163.

«Послание шлю богам своим».

Когда-то художник из России приехал в Европу и посетил храм. Переступив его порог, он произнес:

И в храме русском на чисто русском

Послание шлю богам своим.

Сегодня я не могу вспомнить, где я прочитал эти слова. Но самое главное, что из них я взял строку для названия снимка. Кстати, удачное название увеличивает успех фотографии на выставке.

На снимке – красивый уголок украинского пейзажа, каких у нас можно найти огромное множество. Надо просто уметь их видеть. Это первый снимок, когда моя модель Олеся пошла вместе со мной с фотоаппаратом. Это были ее первые шаги как фотографа.

Съемка велась вечером на озере. Солнце двигалось к закату, небо было очень красивое. Модель стоит в воде у камышей и задумчиво смотрит в облачную высь, как бы отправляя свое послание богам. Контровая подсветка делает ее силуэт еще прекраснее. Вода словно волнистая, на ней отпечаталось небо. Теневая сторона себя оправдала. Я всегда как бы чувствую, из какого кадра может получиться выставочный снимок. Возможно, это мое самовнушение, но оно часто предсказывалось в снах. Леся меня всегда просила научить ее этому чутью. А я не мог ей сказать, что этому не учат, это само приходит.

Девушка-модель с этого снимка была очень привлекательной, и я называл ее Обаяние. Кадры, сделанные Олесей, понравились Обаянию. А это значило, что первый блин не пошел комом. Но у нее был недостаток: она хотела владеть сразу всем миром. Половина – это ей было мало. А я понимал, что целый мир ей просто не удержать. Я много и долго работал с Обаянием. Проводил съемки на озере, в лесу, в павильоне… Но она всегда попадала словно бы в заколдованный круг, и я ничего не мог поделать. А она по-прежнему горела желанием фотографироваться. Это единственный случай в моей практике, когда я не мог переступить этот барьер. Но самое главное – я не мог найти причины этих поражений. Обаяние имеет два выставочных кадра: 163 и 73. Они разные, но вписываются в формат выставки. На выставке другой снимок, он гораздо лучше по цветопередаче. Как-нибудь я снимки поменяю…

Кадры, сделанные Олесей, понравились Обаянию. А это значило, что первый блин не пошел комом.

Сегодня Обаяние живет в Париже. Ее дочь вроде увлеклась фотографией. Возможно, она в этом деле преуспеет.

Я всегда стремился быть однообразным в съемке. Особенно переживал, чтобы у моделей на фото были разные позы. А еще я постоянно экспериментировал со светом, и это мне всегда удавалось. Я любил искать, присматриваться, пробовать новое, а это довольно длительный процесс. Я читал много книг по фотографии и по психологии. У меня была мечта научиться читать мысли по лицу, чтобы достоверно знать, что думают модели о моих снимках. Часто встречался со зрителями. Сколько было вопросов, обсуждений работ! Хотелось навсегда остаться в памяти тех, кому интересно мое творчество.

Как сегодня часто веет холодом в жизни! Люди жалуются, что сложно стало жить. Этому подвластна и фотография. Жаль, что нецифровая фотография может прийти к забвению.

Аппарат «Пентакон», нормальный объектив.



№ 164.

«Мозаика Украины».

Мне кажется, что это самый колоритный снимок из всех тех, на которых модели одеты в национальные костюмы. Снимая девушек, я всегда старался найти в каждой из них что-то индивидуальное, новое и яркое.

Оля – настоящая галычанка. Вышиванка ей очень к лицу. Массивный головной убор сделан из цветов. Длинные темные волосы геометрически разделяют снимок по вертикали. Красивый поворот головы, непринужденная улыбка – все это создает праздничное настроение и тем самым притягивает зрителя. Это новое решение портрета – смелое и дерзкое.

Московский фотоцентр в разделе «Фотовыставки» за 2009 год красиво представил мое творчество. Сайт открывает этот портрет Оленьки. Этот снимок – коловорот цвета, он как будто вальс, и Оля станцевала его под громкие и долгие аплодисменты зрителей.

Что-то новое есть в решении этого портрета. Наверное, это яркие, даже броские национальные цвета на насыщенном красном фоне. Сначала был один портрет, через пару дней я сделал снимок из двух портретов. Ходил и думал… И через десять дней пришла идея умножить это фото на четыре. И вот получилось абсолютно оригинальное произведение искусства – «Мозаика Украины». Спасибо тебе, компьютер: родился новый вид портретной съемки. Конечно, все это можно было сделать и ручной печатью, но на компьютере, конечно же, все это делается намного проще. В такой печати – абсолютная чистота, потому что нет «швов». Пока не было компьютеров, всю эту работу выполняли ретушеры: карандашом и красками они зачищали любые погрешности в печати.

Пути господни неисповедимы: сегодня Оля – моя соседка. Она сполна отдается своей работе, просто живет ею. С этой моделью я не завершил свою сказку, но не знаю, будет ли у меня еще возможность воплотить в жизнь мои замыслы. Осознаю, что мне все чаще приходится делать поправку на свой возраст… Оля, пожалуй, единственная модель, которую не «мыли» мои недруги.

Цифровой аппарат.

Из моей жизни.

Моя квартира – это отдушина: передо мной висит как бы малая выставка из моей жизни. Сколько она несет энергии! Как много фотографий напоминают мне о прожитых красивейших моментах! Вот я с Удиным у портрета Брежнева, здесь – с президентом Кравчуком, вот панорамный снимок с выставки в Верховной Раде, выступает Литвин, вот я на фоне выпускников Академии ЦК КПСС (фото Романа Барана), а здесь – на встрече олимпийского огня, потом – на могиле Есенина, дальше – снимок из газеты «Правда». Здесь – купаемся на водохранилище в Касперовцах, секретарь обкома партии Ярковой, космонавт Жолобов, я, секретарь ЦК комсомола Москвы, начальник КГБ Тарасов и писатель… А еще – фотовыставки в Лондоне и Москве, я на съемке с вертолета, в Сургуте, тут же сургутское фото из сауны, дальше – я рядом с знаменитыми хоккеистами Фетисовым и Хмылевым. Много семейных фото: фото моей бабушки с дочерью Танюшей на руках, свадебные фото внучки Оксаны, портрет мамочки, портрет отчима Костюкова, я с дочерью Ирой, мой портрет, модель Оля и внучка Яна, я на съемке в Збараже и Тернополе, портрет семейства Татьяны, мой бюст в молодости, я с дочерью Татьяной, на праздновании 70-летия Романа Барана во Львове, я купаюсь в лунке, а рядом – жена… Очень памятное фото – мое выступление в Москве на открытии фотовыставки (2009 год) и, конечно, снимок вестибюля в лучшем фотосалоне Сургута. На шторах висят московские афиши размером 60 х 90.

Фотографические стенки в квартире – это самый умный шаг в моей жизни. Здесь запечатлены вехи моего пути, мои самые яркие победы. Добавилась свадебная фотография Леси на фоне красивого строения в Канаде: она сидит с модельным поворотом головы, а муж стоит рядом с ней.

Из московской газеты:

«Жемчужины Украины» – такое название авторской выставки фотографа из Украины (г. Тернополь) Вячеслава Костюкова, которую представляют Тернопольская областная государственная администрация, городской совет, Национальный союз фотохудожников Украины, Международный союз литераторов и журналистов.

Вячеслав родился в Киеве, средний сын в семье врачей, мать – с польскими корнями, отец – украинец. В 1953 году первый раз взял в руки фотоаппарат «СуперСпорт». Чудом, как вспоминает Вячеслав Петрович, в хламе времени не затерялась первая фотография мамочки. С той поры и по сей день камера стала для него главным инструментом жизни. Куда его только ни заносила судьба! Армейские будни в Подмосковье, более десяти лет работал в Сургуте в Сибири (Сургут и Красноярский край). В Омском медучилище учился вместе с будущим артистом Владиславом Дворжецким. Но везде, где бы ни находился Вячеслав, он сотрудничал с местной печатью в качестве фотокорреспондента. Но его настоящей фотострастью стала обнаженная женская натура. И вот неуемный темперамент Костюкова привел его с уже сопредельного государства в Москву.

Название выставки говорит само за себя. Неисправимый романтик Вячеслав уже более 40 лет не изменяет своей главной теме в фотоискусстве, посвященной высшему проявлению красоты в природе – женщине. Говоря попросту на языке профессионалов – «ню».

Вячеслав Петрович обладает удивительной и прекрасной фотоколлекцией женских образов. Славянский тип женщины, от природы наделенной поэтическим очарованием, в которой гармонично сочетается красота души и тела, принес Костюкову заслуженное признание на многих фотографических форумах и выставках от Сургута до Лондона, где он выставлялся в прошлом году. А в 2004 году его персональная фотовыставка «Моя любовь – женщина» с успехом экспонировалась в Верховном Совете Украины. Шатенки, блондинки, брюнетки – юные девы и таинственные леди, стройные в своей подчеркнутой европейско-украинской красоте галычанки. Очень креативно Вячеслав Петрович ловит каждый притягательный миг, проявляющийся в этих изумительных телах и лицах.

Светоносным стал его творческий тандем с моделью Олесей Непыйводой, которая теперь проживает в Канаде. Эта девушка стала звездной музой Костюкова, его вдохновительницей, ибо помимо земной красоты явилась воплощением чистоты и интеллекта в сочетании с яркой свежестью натуры Горнокрая – знаменитого рода Рогатына, взлелеявшего легенду женской красоты и изысканного ума Украины, знаменитую Роксолану, откуда родом Олеся. В экспозиции выставки ей посвящен большой раздел.

В историю фотографии Вячеслав Костюков вошел как пионер советской эротики. Всего на выставке будет представлено около 160 крупноформатных цветных фоторабот.

Официальный информационный партнер – объединение «Фотоцентр», компания «Глобал ферст».



№ 165.

«Олеся. Граффити».

Долгой дорогой шли ко мне эти слова. Мне кажется, я их никогда не читал – их произносил в моих сновидениях красивый голос, а я записывал. Ручка и бумага у меня всегда лежали на прикроватной тумбочке. Кое-что я добавил, но смысл не менял. Разрыв с «очевидностью» и «бегство от очевидного» рождались в мастерских художников. История искусства – это история идей, это новые нравы, новое мышление человеческой личности. Они все-таки поклонялись античности, и она уводила их в мир иной – мир итальянского Ренессанса, мир огромной силы и мышления. И на развалинах мечтающие хотели увидеть новую жизнь, воспринять по-новому чудеса мирной жизни.

Это время волнует Леонардо да Винчи, Альберта Эйнштейна, как отражение и нашего разума. Эйнштейн и Рафаэль, дерзкая философия Платона… Мир и сейчас все чаще и сосредоточеннее возвращается к античному искусству. Не было тогда «некрасивых» эпох, «некрасивых» идей. А колонны античности, статуя Давида! Более долговечный мрамор стал подспорьем красоты. Образы Рафаэля – это не земная реальность. Все бегут за безумными идеями, черпают новые силы, а пещерное искусство приносило в умы и сердца людей что-то новое. И вот начинается писание шедевров на стенах и потолках. Это тех времен граффити ХХ века, самобытность. Я не обвиняю эпохи в стремительном беге и разнообразии творческого мышления. И я тянусь за ним, хочу незримо окрылиться от них.

Перебегаем в ХХІ век. Нас, шестидесятников ХХ столетия, не испугали и не смяли бульдозеры Хрущева, не сломала послевоенная сталинская тирания. Я удом не стал узником застенков. Хотим возродить что-то новое и все рассматриваем через призму веков. Так чем мы лучше или хуже людей, которые жили до нас? Мы научились рисовать космическим светом, создавая тончайшие нити между белым и черным. Не кистью, а светом. Свет, который зажег когда-то человек. А вдруг и сегодня он где-то горит?

Мы сегодня в своей жизни открываем новую красоту, совсем нового человека. В грязной жизни мы перепутали закат с восходом, а это и есть противовес настоящего искусства. А вдруг земные гении перевоплотились в инопланетян и хотят довершить задуманное, и мы дорогой ценой будем платить за непокорность законам Божьим? В хмельном угаре, в агонии разврата потеряли душу человеческую с ее богатством. Мы увидели мир, но мир не увидел нас. Авангардисты рисуют мир, не видя его, и преподносят мистическую жуть ударом по человеку и его личности. Ты не уловишь, дорогой читатель, плавных переходов от земного к неземному, а просто прочитаешь о вечном поиске себя самого. А это будет поиск Бога, вернее – дорога е нему. Иной мир есть, но вход туда сложный и тернистый.

Украина 2010 год… Все нужно писать. Одно память приобретает, а другое забывает. Прошло 10 лет, и я случайно нашел предыдущую запись. И самое главное – когда начал писать «Олеся. Граффити»…

Снимок сделан у старой «Ватры» (это по дороге в село Била). Снимали рано утром. Я по сей день не понимаю данного рисунка, но он эффектный и заставляет задуматься. У автора чудесная фантазия, и только он знает, о чем вещает.

Зашел в интернет, набрал «лучшие граффити мира» и увидел, что украинцы попали в когорту ведущих мировых мастеров. Рассматривая граффити, я был в другом мире. А в комментариях я прочитал: «Сейчас направление граффити становится все более популярным и актуальным в современном искусстве». Я очень рад, что сегодня ознакомился с мировым граффити. Они просто рисуют мир, каким его видят.

Дело прошлое, но стройная Леся украшает граффити. А может, наоборот? Шляпа, руки и динамический поворот создают величие. Модель едина с граффити. Спасибо тебе, неизвестный мастер!

Сегодня на мой сайт заходил Китай. Я думаю, он любого мастера заинтересует. И может, первые мысли человека из Китая были: «Как я догадался это сделать?»

Аппарат «Хасель».


Из моей жизни.

76 – 77 год прошлого столетия. Тогда я впервые встретился с Марией Винярской. Она попала ко мне из училища на практику. Придя, боялась подходить. Смотрела, как я сидел за столом с сигаретой. После окончания учебы ее направили в Борки в быткомбинат. Мария осталась у меня. Где сейчас выставочный зал, раньше был документальный зал. Море людей приходили фотографироваться на паспорт. Я ей сказал: «Можешь взять себе деньги на обед, на оплату дороги и, конечно, на кино». Но она все волновалась, что у нее нет диплома. Я ей сказал: «Директор сам принесет». Он позвонил и сказал: «Иди и забери свой диплом». Так Мария оказалась в доме быта «Пенза» (сейчас называется «Роксолана»). Началась съемка, и она полностью погрузилась в работу.

А я уехал на Север. Почти 10 лет был в Сургуте. За год до приезда я встретился с Винярской и говорю ей: «Возможно, мне зарплата будет не нужна, потому что я полностью обеспечен».

Да, большое дело обком партии. Чувствуешь себя человеком. До 14.00 я был на работе. Обычно после обеда не было звонков из обкома. Штат был 19 человек: три приемщицы, две уборщицы, по тем временам был уже в фойе цветной телевизор, ковер 4 х 6 метров, весь вестибюль был завешан фотографиями и слайдами. Всех гостей, приезжающих в Тернополь, приводили в наш дом быта. У нас была своя лаборатория. Юрченко у меня был на работе – чудесный портретист. Умер в 97 лет. Этот человек прошел войну. Для павильона была закуплена мебель, галогенный свет с зонтами. В субботу и воскресенье было так много посетителей, что даже некогда было перекурить.

Горбыткомбинату с директорами не везло. Последний перед моим отъездом был порядочный – Борис Голинщак. Он с душой относился к работе. Только при нем горбыткомбинат получил вторую жизнь.

Наши ряды редеют. Ушла моя тетя… Царство ей небесное! Она была на моей фотовыставке в Санкт-Петербурге, Москве, была у нас в Сургуте. В этом мире все непредсказуемо, когда люди имеют жизнь, они ее не ценят. Имеют деньги, но не знают, как ими распорядиться. У нас было все: деньги, слава, чудесная работа. Как Юрий Морозов хотел мою жену сделать парикмахером! Он смотрел на многие годы наперед, но моя жена верила в судьбу врача. Да и я кое-где ошибался. Но мои ошибки меня только воодушевляли, не нанося особого урона жизни.

Я довольно поздно узнал, что творчеству не учатся – с ним рождаются. ФОТО-ГРАФ… Настоящих «графов» сегодня очень мало. Но, как когда-то сказал Роман Баран, «есть масса тех, кто делает не фотографии, а карточки». Истинный мастер, делая фотографию, обязательно найдет для нее изюминку. Благодаря ей, зритель начинает внимательно рассматривать снимок и проявлять к нему интерес.

Да, сегодня авангард пошел в атаку. Он ранит искусство, но никогда его не победит. Я всегда сначала вынашивал снимок в своем сером веществе: искал место съемки, подбирал модель, думал, как она будет одета… Вот, например, Леся в образе Графини де Монсоро. Когда я признался Жене Удину, где снимал, он долго смеялся. Ведь фоном для этой фотографии послужила стена общественного туалета. А Леся между стеклом! Я рассказал, как я сделал разводы на левом стекле. Евгений Удин – очень творческий человек. Он просто создан для искусства.

И во всем этом коловороте жила Мария Винярская. Да, ко мне закрадывались мысли, что все мы – люди временные в этом мире. После моего ухода пусть с Таней ведут выставку. Кое-что, может, доснимут и будут катать…

Но жизнь распорядилась по-другому: развал и раздел Союза, новые президенты, глупые реформы, нищета человеческая и, конечно, цифровая фототехника.

За развал службы быта была агитация. Пришел к нам на собрание депутат и начал рисовать будущую жизнь: «Вы будете самостоятельными, будете сами хозяевами, будете работать в свое удовольствие…» Я встал и сказал: «Если разъединимся, нас, как маленьких котят, всех уничтожат». И что? Сейчас этот агитатор живет в Израиле и потихоньку плюет на бороду, а потом на грудь.

Вроде на первых порах все шло нормально, но потом с каждым все начало катиться по наклонной вниз. Все помещения в службе быта были окупаемыми. Сколько денег они дали государству! А тут затеяли приватизацию. Пошла продажа помещений, а с ней – и резкое сокращение рабочих. Одним словом – намахаловка. Потом пошли ваучеры, и благодаря им самые хитрые и нахальные нажились, а большинство людей остались за бортом.

Первый мэр Тернополя Вячеслав Негода был любителем фото. Я был с ним в хороших отношениях. В Тернополь я вернулся на белом коне. Как сказал Роман Баран: «Наверно, ты один попал на страницы газеты «Правда» из всей когорты фотографов. А какая у тебя большая творческая дорога с выставкой! Никто в Союзе ничего подобного не делал».

В сапожный цех дома быта была сумасшедшая очередь, даже до скандалов доходило. Весь дом быта был для народа, в цехах море людей трудилось. Потом я стал арендатором. Собирать деньги было неприятным делом. А сегодняшние тарифы? Интересно, сколько они будут расти?



№ 166.

«Ночь на Ивана Купала».

В какой-то момент я почувствовал необходимость создания групповых портретов, что, наверное, самое сложное в фотографии.

Гидропарк – почти магическое место. Первые снимки я сделал там лет 25 назад. И с тех пор он постоянно влек меня к себе, даже во сне я туда переносился.

Коллеги, пораженные «сумасшедшей палитрой света и красок» (как выразился один из них), пытались угадать, что я использовал для освещения, ведь съемка проходила поздним вечером. Предположения были разнообразными, вплоть до уверенности в том, что я использовал военные прожектора. А на самом деле, я использовал зеркала, фокусируя через них прощальный свет заходящего солнца. Многие пробовали снимать на том месте, но должного эффекта не достигли. Видимо, это не просто магическое место, а персональное, то есть мое.

Снимок был сделан именно в праздник Ивана Купала. В этот день в гидропарке традиционно было много людей, но это не помешало нашей съемке. Глядя на этот снимок кажется, что это не фото, а картина кисти художника Вячеслава Костюкова.

Какие краски, какие тени, какие девочки, какой свет! Здесь две фотозвезды – Олеся и Света. Последняя – на фотографиях «Песня леса», «При золотой свече», «Волошковый запах женщины» и других не менее оригинальных снимках. Когда Киев на выставке увидел это фото, многие задались вопросом, где я взял прожекторы времен Великой Отечественной войны. У них было правильное направление мыслей: достичь такого освещения было непросто. Но это были не прожекторы, а зеркала: люди сидели на другом берегу и высвечивали фигуры девушек. Сами модели не до конца поняли, что же такое яркое им светило в глаза. Селюченко от восторга чуть не плакал.

Фаворит на этом фото – Леся. Она в красном. Это была подкладка от ее платья. Когда я ее вырезал, она сказала: «Мама меня бы, наверное, убила». Но все же помогла мне отпороть. И, как известно, все прошло мирно и без жертв.

Не могу понять, как московский фотомастер написал в книге отзывов следующие слова: В «Ночи на Ивана Купала» много моделей. Хватило бы одной». Еще бы уточнил, какую отбросить. Ведь все девушки очень разные, и каждая из них композиционно выполняет свою функцию, они все по-разному освещены. Другой отзыв был такого содержания: «Не думай, что красивыми попами ты рассчитаешься за газ».

По слухам, на том месте другие фотографы часто делали съемки, но ни у кого ничего стоящего не получилось. Я понимаю, что главное достоинство этого моего снимка именно в удачно выставленном свете, который придает фотографии какую-то магию.

В первой галерее на моем сайте есть еще один снимок с названием «Ночь на Ивана Купала» (№ 112). Там Света как бы ведет диалог со стоящей за ней девушкой, а Леся делает красивые брызги, которые словно вырываются из водной глади.

Я делал опрос, какой снимок больше нравится зрителям, но так и не получил однозначного ответа. Мнения разделились практически 50 х 50. Да и мне они оба одинаково дороги. Да, формат снимка имеет большое значение: большое смотрится на расстоянии. Мне очень понравилась такая запись в книге отзывов: «Вечный удел подмастерья – поучать мастера». Философская фраза…


Из моей жизни.

Как меня красиво несло по жизни! Все преграды я преодолевал. Василий Бурма был прав: я всегда выходил сухим из воды. В ночь старого нового года я ночевал у Домницкого, спал на диване. И его жена потом сказала, что я всю ночь кричал: «Галя, Галя!» Говорили, что в ту ночь все сны – вещие. И через несколько лет Галя сделала аборт, а меня исключили из института без права поступления в педагогические учебные заведения. Хорошо, что в трудовой книжке записано «Принят учителем физкультуры в школу № 10». Если бы меня не отчислили, по окончанию вуза я должен был отработать три года как молодой специалист. Тогда я, наверное, не попал бы в Ровно или Кременец, не знал бы Барана, а был бы тренером или учителем физкультуры, не служил бы в армии в Москве и Белоруссии. Ворожка в Омске мне сказала: «Москва будет твоим стартовым трамплином. Будешь знаменитым и, возможно, богатым».

В 1971 году я повесил на выставку шесть обнаженных натур. Первый секретарь обкома партии долго смотрел и сказал: «А что, мне нравится… Красиво». И вместо тюрьмы дал мне титул «пионер советской эротики.

Познакомился с Романом Бараном, и это знакомство было вещее. А это что? Уехал в Сургут. Мелымука, второй секретарь обкома партии, ушел. За ним ушел первый секретарь… Это что? У меня легкая рука? Я был в Сургуте. Приехала болгарская делегация. В обкоме на встрече Ярковой сказал: «По стечению обстоятельств покинул город Вячеслав Костюков – человек редкой судьбы, редкой души и редкого таланта». А это что? Секретарь райкома партии попался с долларами на границе, и его пронесло. А это что? В Москве я понравился мафиози, и он меня тянул на работу в Москву. Два раза я выставлялся в Москве благодаря ему. Но как об этом узнала цыганка в Омске? Все это мне не дает покоя. Роман Баран в своей книге об этом писал.

Да, никто в СССР не проходил такой творческой дорогой, как я. В пяти столицах я делал выставки: Москва, Уфа, Ленинград, Минск и Киев. И уже никто не повторит меня. Но попытки были. Даже меня хоронили, и Барана тоже. Мечтали о новой генерации. Говорили: Мы вас с Бараном обольем грязью». И где они сегодня? Фотография «Автограф» сделала выставку-конкурс с призовым фондом 1000 долларов. Пригласили меня, но мой статус не позволял принимать участие, каким бы большим ни был призовой фонд. В Москве ведущий фотограф Юрий Кавер сказал: «На международных выставках вы имели бы множество золотых медалей». Все это, дорогой читатель, реалии нашей современной жизни. Хочу или не хочу – это лично мое мнение…

42